23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

Некоторые считают, что доминирующая ныне система свободного рынка принципиально правильна. Они убеждены, что косметического ремонта будет достаточно для решения наших проблем — чуть больше прозрачности здесь, чуть строже регулирование там, чуть больше ограничений на выплаты менеджменту сям. Однако, как я старался показать, фундаментальные теоретические и эмпирические предпосылки, лежащие в основе свободной рыночной экономики, весьма сомнительны. Необходим тотальный пересмотр принципов, на которых строятся наши экономика и общество.

Так что же делать?

Данная книга не трибуна экономического форума, чтобы излагать детальные планы реконструкции мировой экономики (многие из которых, впрочем, были рассмотрены в тексте). Я лишь вкратце обрисую основные принципы — их всего восемь, — которые, по моему мнению, следует иметь в виду, приступая к перестройке нашей экономической системы.

Первое: перефразируя Уинстона Черчилля, рассуждавшего о демократии, позвольте мне повторить мои собственные слова: капитализм является наихудшей экономической системой, но остальные еще хуже. Я критикую капитализм свободного рынка, а не капитализм как таковой.

Стимул получения прибыли по-прежнему является наиболее мощным и эффективным топливом для нашей экономики, и мы должны использовать его в полной мере. Но нужно помнить, что отпускать этот стимул на волю без каких-либо ограничений — далеко не лучший способ вести дела, что мы усвоили на личном опыте и с большими потерями в последние три десятилетия.

Кроме того, рынок представляет собой исключительно эффективный способ координации сложных экономических мероприятий бесчисленных экономических агентов, но не более того, — это механизм, машина. И, как все машины, он требует тщательного регулирования и управления. Ведь автомобиль может убивать людей, когда за рулем оказывается пьяный водитель, или спасать жизни, когда мы вовремя доставляем на нем пациента в больницу; так и рынок — он способен творить чудеса и устраивать катаклизмы. Тот же автомобиль можно сделать лучше, оснастив его более надежными тормозами, более мощным двигателем и залив более экономичное топливо; и в рамках свободного рынка можно добиться значительных перемен к лучшему, изменив умонастроения его участников, их мотивы и правила регулирования.

Существуют различные способы «организации» капитализма. Свободный рынок — лишь один из них, и отнюдь не наилучший. Последние три десятилетия показали, что, вопреки уверениям его сторонников, он замедляет экономику, увеличивает социальное неравенство и нестабильность и приводит к более частым (порой глобальным) финансовым катастрофам.

Нет и не может быть общей идеальной модели. Американский капитализм разительно отличается от скандинавского, который, в свою очередь, совсем не похож на немецкий или французский, не говоря уже о японском. Например, в странах, для которых американский стиль экономического неравенства неприемлем (а для других кажется вполне логичным), возможна борьба с ним через создание и развитие социального государства, финансируемого высоким прогрессивным налогом на прибыль (в Швеции) или наложением ограничений на возможности извлечения прибыли, скажем, затрудняя открытие крупных магазинов (в Японии). Непросто выбрать между двумя этими моделями, хотя лично я полагаю, что шведская модель лучше японской, по крайней мере, в данном отношении.

Таким образом, капитализму мы говорим «да», но мы обязаны завершить наш роман с безудержный свободным рынком, который сослужил человечеству столь дурную службу, и принять более качественный регулируемый вариант. Какой именно — это зависит от наших целей, ценностей и убеждений.

Второе: мы должны создавать нашу новую экономическую систему с осознанием ограничений человеческого рацио.

Кризис 2008 года показал, что сложность мира, построенного нами, особенно в сфере финансов, значительно опережает нашу способность понимать этот мир и им управлять. Наша экономическая система рухнула именно потому, что строилась по советам экономистов, которые убеждены, будто способности человека преодолевать сложности практически безграничны.