23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

В Латинской Америке люди часто пользуются выражением, что кто-то «больший католик, чем папа римский» («mas Papista que el Papa»). Этой фразой можно описать тенденцию, которая наблюдается в обществах на интеллектуальной периферии, применять доктрины — религиозные, экономические, социальные — более жестко, чем в странах, где эти доктрины были созданы.

Корейцы, народ, к которому я принадлежу, — наверное, чемпионы в том, чтобы «быть большими католиками, чем папа римский» (не в буквальном смысле — католиков среди них лишь около 10%). Корея — страна не маленькая. Совокупное население Северной и Южной Кореи, которые до 1945 года на протяжении почти тысячелетия были одной страной, сегодня составляет около 70 миллионов человек. Но страна оказалась в самом центре зоны, где схлестнулись интересы гигантов: Китая, Японии, России и США. Поэтому мы привыкли перенимать идеологию кого-то из «больших», становясь более ортодоксальными, чем он сам. Когда мы исповедуем коммунизм (там, «у северян»), то мы большие коммунисты, чем русские.

Когда мы с 1960-х по 1980-е годы практиковали государственный капитализм японского стиля (у «южан»), то были в большей степени сторонниками государственного капитализма, чем сами японцы. Сегодня, переключившись на капитализм американского толка, мы читаем американцам лекции о достоинствах свободной торговли и всячески стыдим их за дерегуляцию финансовых рынков и рынков труда.

Поэтому вполне естественно, что до начала XIX века, когда мы находились в сфере китайского влияния, мы были большими конфуцианцами, чем китайцы. Конфуцианство, если кто не знаком с ним, — культурно-нравственная система, основанная на учении Конфуция. Таково латинизированное имя китайского политического философа Кун-цзы, жившего в V веке до н.э. Сегодня, видя экономические успехи некоторых конфуцианских стран, многие полагают, будто эта культура лучше других способствует экономическому развитию, однако это была типичная феодальная идеология, и только во второй половине XX века ее стали адаптировать к требованиям современного капитализма^{51}.

Как и большинство других феодальных идеологий, конфуцианство поддерживало строгую социальную иерархию, которая ограничивала для людей выбор рода занятий, определяемого их рождением. Такая система не давала талантливым людям из низших каст подняться выше своего статуса. В конфуцианстве существовало принципиальное разделение между земледельцами, которые считались основой общества, и остальными трудящимися классами. Сыновья земледельцев могли сдать экзамен для поступления на государственную гражданскую службу (чрезвычайно трудный) и войти в правящий класс, хотя на практике такое случалось редко. Сыновей ремесленников и купцов вообще не допускали до экзамена, какими бы умными они ни были.

Китай, как место рождения Конфуция, позволил себе смелость выбрать более прагматичный подход к интерпретации классических доктрин и дал возможность людям из торгово-ремесленного класса сдавать экзамен на государственную должность. Корея — будучи более конфуцианской, чем сам Конфуций, — непреклонно придерживалась теории и отказывалась брать на службу талантливых людей на том единственном основании, что они родились «не у тех» родителей. Только после нашего освобождения от японского колониального владычества (1910–1945) традиционная кастовая система была полностью отменена и Корея стала страной, где происхождение не устанавливает потолок для личных успехов. Впрочем, предубеждение против ремесленников (в современных понятиях, инженеров) и торговцев (в современных понятиях, бизнес-менеджеров) продолжало существовать еще несколько десятилетий, пока развитие экономики не сделало эти профессии привлекательными.

Разумеется, не только феодальная Корея отказывала людям в равенстве возможностей. Европейские феодальные общества существовали в рамках аналогичных систем, а в Индии кастовая система действует до сих пор, хотя и неофициально. Равных возможностей не предоставляли людям не только на уровне каст. До Второй мировой войны большинство обществ отказывало женщинам в праве быть избранными на государственный пост; по сути дела, им вообще отказывали в политическом гражданстве и даже не разрешали голосовать. До недавнего времени целый ряд стран ограничивал доступ к образованию и работе по расовым мотивам. В конце XIX — начале XX века США запрещали иммиграцию «нежелательных» рас, особенно азиатов. Южная Африка в годы режима апартеида имела отдельные университеты для белых и отдельные, с очень скудным финансированием, — для остальных («цветных» и черных).

Как видим, большинство людей в мире совсем не так давно были в том положении, когда им не давали двигаться вперед из-за их принадлежности к определенной расе, полу или касте. Равные возможности — достижение, которым надо дорожить.

РЫНКИ ОСВОБОЖДАЮТ?