23000

Каждое утро руки мои будят тело Горн. А сердце мое будит его молодое и сильное сердце. Сестры берут Горн на руки и несут в комнату Омовений. Чистейшей водой, настоянной на цветах и травах, омывают сестры тело его. Шелковистыми тканями отирают. Умащивают маслами. Одевают в одежду. Из растений, росших в горах, соткана она. Сестры поят Горн чаем из таежных трав, дающих покой и силу. Протягивают плоды тропических деревьев.

Горн поглощает плоды.

Тело его растет.

Но сердце растет гораздо быстрее.

Сердце крепнет. Оно питается Светом. Учится первым словам сердечного языка. Сосет слова из наших сердец. В сердце Горн нарастает неизмеримая сила Света. И даже мое сильное и опытное сердце с трудом сдерживает этот натиск. Горн желает объять все сразу. Но не может вместить. Он яростно жаждет. Мне суждено утолять жажду сердца его. И я делаю это с великой осторожностью, чтобы не навредить ему. И Братству. Ибо понимаю, кто для нас Горн. Это понимают братья и сестры на всех континентах. Там сияют сердца. Там соединяются руки. И составляются Круги. Малые, Средние, Большие. Они вспыхивают во мраке жизни земной, посылая нам Свет сердечный. Мы принимаем его. Он укрепляет наши сердца. Мы делимся Светом с Горн.

Я охраняю Горн.

Я сохраняю Горн.

Я наполняю Горн.

Я держу Горн.

И Свет в сердце его нарастает и расширяется.

Сердце Горн постепенно заполняется Светом. Но познание мира Земли я отодвигаю от Горн: еще рано! Не время! Только окрепнув сердцем, должен он прикоснуться к миру. Который мы создали. И в котором мы заблудились. Только полное сердце сможет увидеть мир. И понять суть его.

Я готовлю сердце Горн к главному.

Бьорн и Ольга

Очень высокий блондин в лимонно-желтой майке и белых шортах размашисто шел через толпу, громко везя за собой красный чемодан.

«А вот и он. Ну и дылда!» – Ольга быстро допила свой грейпфрутовый сок и положила на стойку бара шесть шекелей.

Блондин подошел. Сдержанно улыбнулся. На фотографии из электронной почты его подбородок казался Ольге более тяжелым, а шея менее спортивной. На курносом носу блондина вперемешку с веснушками выступили капельки пота.

– Odin v pole voin, – старательно проговорил он пароль глубоким грудным голосом.

– Krдftskivan, – произнесла отзыв Ольга, слезая с высокого металлического стула.

Ее невысокие каблуки коснулись пола.

«На две с половиной головы выше меня…» – отметила она, протягивая свою маленькую руку. – Hi, Bjorn.

– Hi, Olga! – Он улыбнулся шире.

Ольга с силой сжала его огромную влажную ладонь своей маленькой рукой.

– I didn’t expect you be so tall[7]. – Она прочитала надпись на его желтой груди «Krдftskivan», изгибающуюся вокруг красного рака.

– 201, – честно ответил он. – And where’s your red hair?[8]

– Sometimes you need to change something about yourself[9]. – Ольга надела черные очки, вскинула лямку тяжелой сумки на плечо. – Well, let’s go?

Швед говорил на своем типичном скандинавском английском, Ольга – на своем приобретенном американском.

Не замечая ее увесистой сумки, он закрутил головой:

– А где же…

– Идите за мной. – Ольга решительно двинулась к выходу. – Что такое «Krдftskivan»?

– Праздник раков. – Бьорн в два своих шага догнал ее, треща чемоданом.

– Это когда их едят?

Бьорн с улыбкой кивнул и добавил:

– А ваш пароль я уже перевел с русского. Вернее – мне помогли перевести.

– Прекрасно! – тряхнула головой Ольга. – Теперь вам известен мой жизненный принцип.

Вышли на сухой и горячий июльский воздух. Сели в такси. Ольга не очень быстро произнесла на иврите адрес в районе Петах-Тиква.

– Сделаем, – по-русски ответил водитель и улыбнулся Ольге в зеркало.

Не удивившись, она достала сигареты:

– Можно курить в машине?

– Так мы ш не в Америке! – шире улыбнулся водитель. – Курите на здоровье, затягивайтесь глубже.

– Спасибо. – Она закурила.

– Он из России? – спросил Бьорн.

– Да. – Ольга открыла окно, несмотря на включенный кондишен, подставила лицо теплому ветру.

– Здесь многие из России. – Бьорн покачал своей белобрысой головой на длинной и крепкой шее.

– Да. – Ольга стряхнула пепел в воздух. – Здесь многие из России.

До Петах-Тиквы ехали молча. Быстро промчавшись по холмистому, залитому солнцем пейзажу, машина въехала в пыльный, знойный Тель-Авив. Попетляв по улицам, водитель затормозил возле необычно длинного дома.

Бьорн пытался заплатить, но Ольга опередила его, сунув водителю бумажку в пятьдесят шекелей.

– Вы феминистка? – спросил Бьорн, вынимая свое большое тело из машины.

– Уже нет. – Ольга глянула на бело-розовый трехэтажный дом, растянувшийся на полквартала.

Она подошла к маленькому крыльцу из ракушечника. На двери висел большой латунный номер «167». Ольга позвонила. Довольно быстро ей открыла красивая женщина лет пятидесяти.

– Ольга Дробот? – приветливо спросила она по-русски, с еврейским выговором.

– Да. Здравствуйте. – Ольга сняла черные очки.

– Я – Дина. Проходите.

– Hi, I’m Bjorn, – закивал головой швед.