24

– Понимаете Николай, восемь лет назад наши с Настасьей родители попали в железнодорожную катастрофу. Поезд, в котором они ехали, сошел с рельс и сто двадцать девять пассажиров, включая проводниц и машинистов погибли. Настасье тогда было семь лет, а мне семнадцать. Нас хотели забрать в детский дом, но пока суд да дело возились с документами, мне наступило восемнадцать лет, и мы вернулись в дом родителей. Я стал единственным на этой земле родным человеком для Настасьи. Родственников у нас нет… Ну то есть они есть, но нас для них нет. Все они отказались от нас, когда узнали, что отец обанкротился. У отца был свой швейный завод, и денег на проживание нам вполне хватало, мы даже обеспечивали родственников, помогая им встать на ноги, но один иностранец, обманным путем забрал бизнес моего отца оформив липовую сделку. Также он позаботился о том, чтобы отец не смог никуда устроиться на работу. Мы остались ни с чем. Все от нас отвернулись, и мы с головой окунулись в бедность. В какое-то время у нас дома даже не было еды. Мы много задолжали в магазине, и нам пришлось по дешевке продавать мебель из дома, чтобы хоть как-то расплатиться с долгами и не умереть с голоду. У мамы не было образования, и она работала уборщицей в небольшой забегаловке на другом конце города, а ее заработанных денег едва хватало на хлеб, ведь большая их часть уходила на плату за свет, газ, воду, отопление, коммунальные услуги… Но самое ужасное нас ждало впереди: когда отец с матерью решили поехать на заработки в другой город, случилось непоправимое. Они, как я уже говорил, погибли в железнодорожной катастрофе. На следующий день после случившегося соседка сообщила мне о смерти мамы и папы… – рассказывал я, напрягая глаза, чтобы не заплакать. – И вот спустя семь с половиной лет, мне тогда уже исполнилось двадцать пять, а Настасье пятнадцать, зимним утром, двадцать шестого января, я провожал Настасью в школу. Такие маленькие худенькие, но ровные и сильные ножки, мягко ступали по земле. Она проходила под окнами нашего дома походкой истинной балерины. Ей многие завидовали, так как она была лучшей в балетном кружке. Никто не мог сравниться с ней. Ее часто увозили на конкурсы. Я сильно переживал за нее, но всегда верил в ее победу. И вот, тем утром, она прошла под окнами, помахала мне рукой и пошла к перекрестку. Я стоял на балконе и улыбался, смотря на нее. Во мне тогда, кажется, проснулась будто бы отцовская гордость за неё. Но когда она переходила дорогу, у меня вдруг екнуло сердце. И в тот же миг по дороге, мимо нашего дома, на огромной скорости пролетела черная машина, и на перекрестке последовал сильный удар, сопровожденный криками людей. Я закричал и сам не заметил, как выпрыгнул с балкона, чтобы бежать к Настасье. Было достаточно высоко, мы жили на втором этаже и этой высоты вполне хватало чтобы переломать ноги или позвоночник, но в тот момент я совсем не думал об этом и не знаю каким чудом не переломал себе всё. Я бежал, плакал, душа кричала, рвалась на части, я боялся, был потерянный, как тогда, когда был мальчишкой, у которого только что умерла мать или отца. Мои ноги с трудом несли меня, казалось, что они вот-вот сотрутся в пыль. И вот он я. Добежал до перекрестка. Стоят три-четыре человека. Той чёрной машины нет. По асфальту длинный кровяной след… Я шёл к лежащей в луже крови Настасье, плакал, чувствовал, что теряю сознание от потрясения. Подъезжает машина скорой помощи, начинается какая-то беготня. В моих глазах темнеет, голоса отдаются эхом в моих ушах, и я, не дойдя до Настасьи, потерял сознание. Очнулся я уже в больнице. Не успев прийти в себя, я выбежал в коридор и случайно сбил с ног выскочившую мне навстречу медсестру. Я извинился перед ней, весь в слезах старался объяснить, что у меня горе, но она меня будто не слышала. Эта молодая, стройная, красивая темноволосая привлекательная девушка лет двадцать семь на вид поднялась с пола и принялась кричать на меня, называть глупым бараном и оскорблять всякими грязными словами. Из её уст слышать, это было омерзительно. Я попытался выведать у неё, где лежит Настасья, но эта медсестра грубо ответила мне, сказав: – Я вам не справочник! Ничего не знаю! Всего не хорошего!

Затем, немного поблуждав по больнице, я все же нашел Настасью, она лежала в реанимации. Врач сказал, что она пала в кому и неизвестно сколько это будет длиться, есть вероятность, что она вовсе не вернётся оттуда. Также, он сказал, что Настасье потребуется сложная операция на позвоночник и только так есть небольшой шанс на то, что она встанет на ноги и снова сможет ходить, но это будет стоить бешенных денег… А если случиться чудо и она выйдет из комы, то ей придётся передвигаться на инвалидной коляске, пока не сделают операцию, которая тоже не могла дать стопроцентной гарантии. А ещё врач добавил, что чудо уже случилось, ведь после такого столкновения не выживают девяносто девять процентов людей.

– И сколько же у вас просят? – спросил Николай, опустив ниже плеч голову.

– Семьсот сорок тысяч…