24 дня на любовь (СИ)

Мама Макса, несмотря на то, что они жили в одной комнате, словно не замечала ничего. Она не пила в больших количествах, не напивалась до отключки, но почти всегда была немного навеселе. До нее будто не доходило, что школьник — это тоже ребенок, и он очень во многом нуждается. А она как-то быстро перестала выполнять свои родительские обязательства, решив, что Максим и сам со всем прекрасно справляется. Она могла взять деньги и уехать на несколько дней, забыв купить домой продукты. И всё в этом духе. Домой она никого не водила, и на том спасибо.

Я не заметила, как задремала, а когда открыла глаза, увидела знакомые места и в груди стадо тяжело. Водонапорная башня, разрушенное зернохранилище, огромная черная труба котельной, высотой почти в три этажа. Школа, которая ничуть не изменилась. Только теперь другие дети бегали на физкультуре по футбольному полю, другие дети визжали и играли в догонялки на площадке. Несколько магазинов, не слишком изменившихся за последнее время.

— Ненавижу это место, — сказал Максим, когда мы ехали по главной улице городка, в котором выросли. — После школы приезжал раза три, пока не забрал маму в город.

— Я тоже. Хоть и понимаю, что сам городок ни в чём не виноват, и все же… будто сам воздух здесь пропитан какой-то обречённостью.

— Точнее и не скажешь, — хмуро ответил Максим. — Почти приехали. Мишу будешь будить, или мне с ним в машине посидеть?

— Разбужу. Если ты не против, пойдём вместе? Я давно не приезжала, волнуюсь очень.

— Я не против, Лиз.

Максим припарковал автомобиль у ворот. Я собиралась разбудить Мишутку, но он уже проснулся сам, зевнул, потянулся и стал оглядываться, рассматривать, куда мы приехали.

— Ой. Мы уже приехали?

— Да, малыш. Пойдём, познакомимся.

Я очень надеялась, что мама не выпила, пока мы ехали. Моему сыну такое видеть не нужно. И ещё надеялась, что дома чисто. Бардак и грязь видеть тоже не хотелось. Мы вышли из машины и я крепко взяла Мишу за руку. Сжала зубы от волнения. Но вот ощутила прикосновение к другой руке. Мягкое, мимолётное.

— Всё хорошо, Лиз, я с тобой, — проговорил Максим, улыбнувшись.

— Спасибо, — ответила я тихо, и правда, чуть успокаиваясь.

Он достал пакеты из багажника, один из них взяли мы с Мишей, остальные понес сам. Сын не переставал рассматривать всё вокруг. Старый открытый двор, потемневшую баню, большую клумбу с астрами, флоксами и гладиолусами. Мне сразу вспомнилось первое сентября каждого года, когда с бантами и в отглаженной, почему-то словно чуть влажной белой блузке, я шагала с букетом свежесрезанных, выращенных мамой цветов, в школу. Даже ощутила запах тех букетов, что несла в руках, бережно прижимая к себе красоту.

Кажется, кто-то мелькнул в окне, дернулась белая кухонная занавеска за кустом розовой герани в горшке на подоконнике. Мама очень любит цветы. Иногда я удивлялась — как они не гибли, ведь я за ними почти не ухаживала, а мама далеко не всегда находилась дома. Видимо, подстраивались.

Мы поднялись по ступенькам и дверь перед нами открылась внутрь. Мама придерживала её с другой стороны, сдержанно улыбалась и теребила карман на платье. Тоже волнуется?

— Здравствуйте, — первым отмер Максим и прошел в дом, переступив высокий порог, зашелестев пакетами.

— Максим? Это правда ты? Я думала обозналась, когда в окно увидела. Здравствуй! — теперь уже тепло улыбнулась мама. — Проходи, будь как дома. Ой, — вдруг замолчала она, глядя на Мишу. На её глазах мгновенно навернулись слезы. Я замерла. — Какой богатырь! Мишенька, здравствуй, я твоя бабушка. Заходи скорее.

Миша сильнее сжал мою руку, упрямо опустил голову, выглядывая исподлобья. Секунда, две. Мама ласково улыбнулась. И Миша пошёл, оглянувшись на меня и дождавшись кивка.

— Здравствуйте, бабушка. Я Миша. А это мама, — показал на меня. — А это Максим. Мы в гости приехали, — сказал четко и я широко улыбнулась.

Мама взяла его за руку.

— Молодец, — похвалила она. — Заходи в комнату, там тебя подарочек ждёт, — она показала на комнату и Миша, разувшись, сразу убежал туда. Максим стоял у кухонного стола и смотрел в окно.

— Привет, — сказала я, переступая порог.

Мама снова начала теребить платье и тут же себя одернула. Подошла и обняла меня так, как может обнимать только мама. В такие моменты я забывала все наши ссоры, грубые слова, стычки. Оставалось только хорошее. Я крепко обняла в ответ, отметив, что мама постарела. Похудела, словно осунулась, стала более хрупкой. Я не торопилась размыкать объятия. Положила голову ей на плечо и едва сдерживала слезы. Не знаю, почему.

— Привет, родная. Как хорошо, что ты приехала, — проговорила мама быстро, продолжая обнимать. — Я боялась, что ты откажешь. Я бы на твоём месте отказалась, наверняка. Я…

— Мам, ты что начала? — спросила я, отстраняясь. — Всё нормально. Что было, то было.

Краем глаза заметила, как Максим выскользнул из кухни в комнату. Оставил нас наедине.