Читаем 24 рецепта успеха. Опыт лучших полностью

24 рецепта успеха. Опыт лучших

В этой книге вы найдете ответы на вопросы: как стать счастливым? как добиться успеха? как сделать карьеру? На эти и другие волнующие вас вопросы ответят известные и успешные личности в Татарстане, России и мире. Книга адресована широкому кругу читателей, но в первую очередь тем, кто хочет стать счастливым и успешным человеком.

Венера Абдулловна Якупова

Биографии и Мемуары / Документальное18+

Венера Якупова

24 рецепта успеха. Опыт лучших

* * *

От автора

Уважаемые читатели!

Вы мечтаете быть успешными в карьере, творчестве, жизни? Знаете ли вы, какая дорога ведет к этой цели? В данной книге даны рецепты успеха от тех, кто стал признанным лидером в своей профессии и авторитетом для окружающих.

Герои интервью – всего их 24 – своим опытом поделились с читателями газеты «Казанские ведомости». Из этих бесед собрана книга «24 рецепта успеха». Известные люди рассказали, как добились успеха в различных областях жизни. Обратите внимание, беседовала я с ними в разные годы (с 2008-го по 2017-й) и на сегодняшний день что-то в жизни моих собеседников поменялось. Я надеюсь, что мнение состоявшихся как личность героев интервью поможет вам определиться со своими приоритетами и стать не только успешными, но и счастливыми людьми.


Венера Якупова, главный редактор газеты «Казанские ведомости»

Минтимер Шаймиев: Ни разу не упав с лошади, невозможно научиться скакать



Первого Президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева в народе называют Бабай, что значит старейшина рода, глава большой семьи. Как деревенский паренек из самого дальнего района Татарстана стал Президентом? Об этом, и не только, Шаймиев рассказал в эксклюзивном интервью.

Карга боткасы – «грачиная каша»

– Минтимер Шарипович, какими были самые яркие воспоминания вашего детства?

– Весна! Весна… Зима и осень были для нас с братом тяжелым временем года: надо было засветло до школы почистить коровник, раздать корм, напоить скотину – корову, овечек, всю живность, которую держали в домашнем хозяйстве. И мы, дети, все время с нетерпением ждали весну: «Скорее бы весна! Скорее бы выпустить скот и передать его пастуху!» И одежда была не всегда теплая. Вот и ждали весну. Издавна в нашем крае было принято так: как только начинал таять снег и какой-то пригорок открывался, дети ходили по дворам и собирали яйца, муку, крупу… А потом с помощью взрослых варили кашу – карга боткасы (дословный перевод – «грачиная каша». – В.Я.). К этому времени прилетали грачи, которых мы с нетерпением ждали. Грач – птица серьезная. Раз прилетел – холода наверняка уже не вернутся. До полянки, где варилась каша, мы бежали босиком где по снегу, где по льду: лишь бы ощутить легкость после тяжелой длинной зимы. Прибежав, от души веселились и ели досыта. Вот это и запомнилось – встреча весны. Да… В детстве всегда хотелось поесть досыта. Такая возможность была не всегда и не у всех. Помню, летом мы воровали зеленый горох. Одни мальчишки из нашей сплоченной команды отвлекали охранников на лошадях. Другие в этот момент набирали в карманы стручки зеленого гороха. Наберем – и в наш штаб, чтобы никто не видел. Там делились друг с другом добычей и ели, уплетая за обе щеки, лакомые стручки. Эти воспоминания на всю жизнь.

– Почему ваше родовое прозвище Чаптын (Скакун)?

– Дед был состоятельным человеком. Его раскулачили, но почему-то не сослали. Он держал для Сабантуя скаковых коней. Это было очень накладно. Коней он готовил весь год и первенства на скачках в Мензелинском уезде никому не отдавал. Вот почему у нас такое прозвище. Помню, маленьким был, отец показывает мне последнего нашего скакуна. Конь лежал, значит, болел. Он смотрел на нас, и блеска в его глазах не было. Это была нерадостная встреча… Отец всегда сам готовил коней к скачкам на Сабантуе. Он все тонкости ухода за ними знал. Как правило, кони нашего колхоза приходили первыми. С детства я усвоил правило: если сел на коня, на нем надо стараться сидеть уверенно. Легко сказать, но это очень и очень непросто. Ни разу не упав с лошади, невозможно научиться скакать…

– Во что вы играли в детстве?

– Играть удавалось нечасто: много было работы по домашнему хозяйству. Всю ребятню объединяла одна забота – добыть еще дополнительную еду для наполнения желудка. Настоящим праздником был поход за ягодами и орехами. Вырвешься в лес от домашних забот и первые два стакана ягод собираешь родителям – таков был порядок. Была и любимая, очень азартная игра «Шапи уены». Обычно играли на дороге. Для нее требовались определенные кости надкопытного сустава скота. Когда его резали, мы, мальчишки, стояли за ними в очереди. Каждый мальчик гордился своим запасом костяшек и очень дорожил им.

– Какими были правила игры?

– Деревенский кузнец делал нам железку с согнутым концом. Каждый игравший выставлял свои кости на общий квадрат. Их надо было сбить издалека той железной палкой. Сбивали по очереди. Шел учет сбитых костяшек. У кого в конце больше всего трофеев, тот и победитель! А еще мы делали очень серьезные каскадные трамплины – сами мастерили короткие лыжи и прыгали. Это необъяснимо, видимо, мальчишки во все времена ищут экстрим…

– А игрушки у вас были?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное