2424

Столичная жизнь была дорога, хватало на еду и только. Были мысли о работе, но совмещать подработку и учёбу, чтобы не вылететь с бюджета, не получалось. Выход нашёлся неожиданно. Богатые студенты-арабы увидели во мне палочку-выручалочку, мигом найдя со мной общий язык – я помогал им с переводами по некоторым предметам. Уже позже обо мне пошла молва, как о полиглоте, и меня стали приглашать переводчиком на переговоры разного уровня: сарафанное радио – великое дело! Деньги появились, я стал лучше одеваться, купил приличный смартфон, но амбициозные длинноногие однокурсницы-красавицы по прежнему меня сторонились. Ещё бы, не для того они в иняз поступали, чтобы обратить внимание на какую-то деревенщину. Квартиры московской нет, денег курам на смех, да и внешность… Я же говорил, что пошёл в отца? Он был невысоким, я был на четыре сантиметра выше – метр семьдесят два. Да и лицом не Ален Делон – обычный коренастый парень с квадратной челюстью. В деревне у нас много таких крепких и скуластых – кровь казаков-первопроходцев давно перемешалась с бурятами, зырянами и другими малыми народностями необъятной Сибири-матушки. А то, что силён, так это на стройке и у грузчиков требуется, а никак не среди русских красавиц с тонкими длинными пальцами, приехавших покорять столицу. Для москвичек я вообще был невидимкой – они всех приезжих парней считали сплошь и рядом охотниками за невестами со столичными квадратными метрами в приданом. Но я не страдал без женского внимания – неожиданно стал популярен среди незакомплексованных латиноамериканских студенток. Большинство были невысокими, плотно сбитыми, жопастыми, с выдающимися формами – я им очень напоминал оставшихся на родине парней. Тем более языкового барьера не было. Так что через некоторое время за мной закрепилась слава Дон Жуана, хотя, с большинством девиц я был просто дружен. Некоторым парням на курсе пришёлся не по нраву мой образ сердцееда, и они попытались меня зачморить, но вовремя подправленные мной физиономии отбили у будущих филологов всю охоту: драться я умел и любил – это было одно из развлечений деревенской молодёжи. Стенка на стенку, борьба якутских мальчиков, огнестрельные игрушки вместо смартфонов… интересное у меня было детство.

После четырёх лет обучения в ВУЗе поступил в магистратуру и поехал по программе обмена студентами в Штаты, как самый успевающий со всего курса – по иностранным языкам у меня была стабильная пятёрка, и я больше изучал культурные особенности народов мира, чем языки. А что ещё делать, если вместе со способностью к языкам у меня открылась феноменальная память? Не водку же пить, в самом деле! Вот я и посвятил свободное время собственному развитию, куда входили не только тяжело дающиеся мне точные науки, но и занятия спортом – рядом с институтом была секция новомодного айкидо, куда я стал ходить со второго курса. Я хотел на бокс, так как у меня с детства была тяжёлая рука, но с моим ростом, весом и длиной рук мне посоветовали не терять время.

В Стэнфорде мне понравилось – дружелюбные латиносы, на улицах и в магазинах везде испанская речь. Я мигом нашёл общих знакомых среди студенческой братии и даже поднял денег на организации приватных вечеринок с двумя колумбийцами, с которыми жил в кампусе. Там же и подружку себе нашёл. Камила из Бразилии. Страстная штучка, но поверхностная. Не в нашем культурном коде – после секса даже поговорить не о чем. Но я не теряю надежд встретить ту самую…

Тем временем в мире сгустились тучи. Собственно, недолго музыка играла – СВО, университеты отказываются от обмена студентами, и вот я уже пакую вещички для возвращения на Родину раньше срока. Моя бразилюха сделала вид, что сильно расстроилась, но как-то неубедительно, так что расстался без сильного сожаления. Вылетел из провонявшего марихуаной и превратившегося в зомбиленд Сан-Франциско в Москву через Гавану. Решил задержаться в кубинской столице на три дня – хотелось увидеть страну победившего социализма. Мои родители с такой теплотой вспоминали сытые спокойные годы брежневского застоя, что я был в предвкушении…

- Ещё одну Куба либрэ, порфавор, - я закончил ужин и заказал уже пятый коктейль, не желая покидать гостеприимный ресторанчик. Вообще-то обычно я пью два, максимум три раза за свободу Кубы, но завтра улетать, а Гавана оказалась таким душевным местом! Она произвела ошеломительное впечатление – оглушила постоянным шумом, чуть не сшибла с ног вонью свалок мусора на улицах, поразила контрастом трущоб, когда напротив строгого белого Капитолия увидел старинные здания в колониальном стиле с зияющими провалами окон и видимым через них синим небом.

Но местные бедные люди с дружелюбными улыбками и широко открытой душой… мне кажется, я начал понимать, что имели в виду мои родители. Меня даже не расстроил хитрован-велорикша, попытавшийся развести на двойной тариф по окончанию поездки – он худой, есть хочется, а марку поддерживать надо. Известно же, что таксисты – вселенское зло независимо от времени и государственного строя на дворе.