244d76c650384272b90cd5a2c5aa27e5

Это не было её ошибкой. Она до конца думала, что поступает правильно. Яркие сообщения, анимации, видео всплывали на экран её компьютера. Статья о Голодных Играх. Видео-эксклюзив с 76-ых. Её дыхание постоянно сбивалось. Поражало то, как к этому относились капитолийцы – страсть и азарт охватывали людей; им нравилось смотреть как люди убивают друг друга.

Она не могла отвести свой взгляд, забывая о дыхании. Чувство незащищенности и нарастающая паника взяли верх. С каждым видео ей становится только хуже, но она продолжала смотреть, включая следующую запись. Девушка ахнула, не веря своим глазам.

«Война. Ужасная война. Вдовы, сироты и безотцовщина. Восстание потрясло, пошатнуло нашу страну… - она слушает это второй раз, только сейчас ей не кажется голос бывшего президента приятным. Она прячет глаза, закрывая их ладонями. Нужно досмотреть любой ценой. В конце концов, это уже прошлое. - Единственный выживший победитель будет награжден, и станет служить символом нашей щедрости и нашего великодушия. Так мы вспоминаем наше прошлое. Так мы охраняем наше будущее.»

Женщина-капитолийка одарила всех стоящих на площади своей очаровательной улыбкой, эмоционально добавляя в конце:

- Я это обожаю!

- Нет, не может быть, - она отрицательно качает головой, больше не в силах сдерживать слёзы. Судорожно выключает компьютер. В голове всплывает недавний допрос врача:

- Кем работали?

- Сопровождающая Дистрикта 12.

Эффи сворачивается в клубочек, думая только о том, каким монстром она была. Речь сопровождающей, чьи руки вытащили бумажечку с именем Китнисс Эвердин, была страстной, полной предвкушения. Это была Эффи Тринкет. Существо, желающее зрелищ и хлеба, любой ценой.

В глазах потемнело. Девушка начала задыхаться. Ей не хотелось дышать вовсе. Она вдруг почувствовала, что умирает.

***

Она не могла просто остаться в огромном особняке и просто ухаживать за гребанными розами, отчаянно делая вид, что ничего особенного не произошло. Не смогла бы, ни за какие деньги и предложения, просто забыть о Китнисс, которая столько всего перенесла, и уж точно не смогла бы забыть его.

Мужчина поморщился, вспоминая их последний разговор, когда она была ещё собой. Он, как и пообещал Эффи, направился в бар, пытаясь отыскать бутылку побольше, дабы напиться и забыть этот приятный вечер.

Она конечно же возвращалась в Тринадцатый, якобы забрать остатки роскоши - свои вещи, и случайно опаздывала на поезд. Она приезжала в Двенадцатый, чтобы узнать, как поживают её детки, изредка заглядывая к Эбернети, чтобы прочитать мораль. Она бы не смогла оставить их. Никогда. Только не его Эффи.

- Чёртова дура, - пронеслось в его голове, а внутри что-то сжалось.

В последний раз, когда она забежала в его дом, он остановил её очередной приступ. Обычно он просто слушал, не снимая с губ надменной улыбки. А она так старалась подбирать нужные слова, снова вызывая в нём это восхищение от наглости и смелости в её глазах. Но в тот раз что-то случилось с ним. Он чертовски устал, ему было не до неё.

Просто встал с кресла, подошел в два шага и положил руки на плечи.

- Что.. Что ты делаешь? - это подействовало сразу же. Девушка запнулась, слегка краснея.

Он посмотрел ей в глаза, смотря внутрь, возможно, впервые не СКВОЗЬ неё. Он пытался почувствовать, разглядеть в ней хоть что-то. Тринкет только поморщилась от перегара. Ей до ужаса хотелось сжаться до размеров атома, но отнюдь не от запаха.

- Ты не жертва в этой истории, Эффи. Ты никто, массовка, хорошо сыгравшая на сцене. Спасибо тебе.

- Что?! – Эбернети почувствовал, как она задохнулась от возмущения, и прежде чем она успела сообразить, он приблизился к ней настолько непозволительно близко, что она снова задохнулась, почувствовав у висков горячее дыхание.

- Заткнись, - шепнул он. - Просто проваливай в своё королевство и оставайся всем недовольной капитолийкой до конца своих дней. Но только без нас.

Она глотала воздух, как рыба, выброшенная океаном на сушу. Он отпустил её подрагивающие плечи.

- Мы не семья, - швырнул напоследок, будто бы так и нужно. Будто бы он устал играть роль, и теперь снял маску. Слезы предательски накатились на её глаза. Развернулась на каблучках, и зашагала прочь. Не выбежала, а вышла. Потому что знала, он не станет бежать ей вслед и извиняться. Он сказал правду. Он был прав, чёрт возьми! И ему хотелось кричать об этом прямо ей в ухо.

Эбернети крепко сцепил зубы. От этих воспоминаний становилось тошно.

- Как всегда всё испортил, кретин, - шептало подсознание. – А теперь сделай вид, что это ничего, что ты не виноват перед ней, запей эту мысль виски, и постарайся заснуть со спокойной душой.

Эбернети не удалось бы заснуть после всего, даже если бы он скупил всё снотворное Панема.

Казалось, бывший Центр имеет особенную энергетику. И Хеймитч, ощущая её всем телом, не мог чувствовать себя в безопасности здесь.