244d76c650384272b90cd5a2c5aa27e5

Эбернети не поднимает взгляд, чтобы случайно не увидеть серое лицо Фликермана, или глядящую в пустоту Октавию, или застывшую и какую-то помертвевшую Эффи. Он тихо выходит из палаты.

Делает несколько шагов к лестнице. Останавливается у края, тяжело выдыхает и достает почти пустую пачку сигарет.

Мимо пробегает группа из пяти человек. Все в белых халатах. Одна из пробегающий врачей что-то шипит Эбернети, то ли про вред курения, то ли про то, что в больницах не курят. Он только кивает голов, делая очередную затяжку.

Следом за пятёркой выдающихся врачей Капитолия выходит Реддл, проплывая мимо Хеймитча. Вся эта ситуация могла значить что или кто-то очнулся, или кто-то умер. Он судорожно выдыхает дым, неровными кольцами, смотря как он цепляется за стены и потолок. Хеймитч замечает движение сзади. Разворачивается и вопросительно осматривает невысокого мужчину со светлыми волосами. С нежно голубым отливом. Капитолиец осторожно взял сигарету из рук Эбернети и затянулся. На его глаза навернулись слёзы, и он поплелся по лестнице вверх, бормоча что-то под нос, отдаленно напоминающее “ничего не чувствую, ничего не помню”.

- Больной, что ли? - шепчет Эбернети без злобы, провожая парня взглядом.

Через несколько минут парень пролетает мимо окна, с хлопком врезаясь в асфальт.

Эбернети разворачивается, застывая на месте. Тринкет с ужасом в глазах стояла на пороге, наверное, так же прибитая к полу. Он смотрел, задавая себе вопрос:

Увидела или нет? Ты видела его или нет, Тринкет?

По её щеке скользнула слеза.

Видела.

Эффи медленно прошла мимо Эбернети, спускаясь вниз по лестнице. Он не держит, продолжая смотреть в дверной косяк и хмурится, обдумывая сложную мысль: как улыбается Эффи Тринкет?

- Хеймитч, - нервный взгляд Цезаря, выглядующего из двери. - Что случилось?

Блин, Фликерман, что случилось? Серьезно?

Эбернети хотел выудить ещё одну сигарету, выкурить ее и вернуться домой. Он не знал, что случилось. Не понимал. Он проигнорировал Цезаря, который что-то взволнованно кричал про прыгуна, чьи мозги растянулись на добрую половину улицы. Проигнорировал нескольких санитаров, которые пытались собрать эти мозги. Он хотел попасть в место, где бы смог залечь на дно и отдохнуть от нарастающего беспокойства. Ему нужна была передышка.

Ноги сами понесли его в комнатку, где Октавия продолжала изучать насекомых, рассматривая узор крыльев сначала одной бабочки, затем другой. Словно сравнивала или сопоставляла новые факты о них. Он осторожно сел напротив, чтобы не спугнуть девушку. Или насекомых. Признаться, он не знал, чего не хотел больше.

Но Октавия лишь улыбнулась лучшей капитолийской улыбочкой, и попросила представиться.

Наверное, именно эта просьба была самой ненавистной из всех, что поступали к нему. Эбернети готов поклясться, что следующий, кто осмелиться спросить его имя, получит в зубы.

Хеймитч посмотрел на часы. Половина седьмого. Он тяжело выдохнул, надеясь, что тишина, повисшая в палате не будет мешать Октавии. Ему ужасно хотелось спать.

Но девушка и не думала молчать. Она рассказывала ему о чём-то про Монархов. То, что услышала от Фликермана. Словно пыталась закрепить новую информацию. В отличии от всех остальных больных, она выглядела счастливой. Это было неправильно. Он зажмурился, пытаясь перебороть злость, но очередное упоминание о Фликермане и у него сносит крышу.

- Боже, Тави, пять минут! Ты можешь помолчать хотя бы пять минут?

Стало тихо. Капитолийка смотрела на него большими глазами, с легкой улыбкой на губах.

- Прости, я что-то на нервах весь, - еле заметно коснулся кончиками пальцев кармана с сигаретами.

- Я ничего не помню, но кажется, мы не очень дружили, - её смешок, и Эбернети как-то облегченно выдохнул.

- Тебя ничего не сможет изменить. Ты неисправима, Октавия.

- Нет, мистер Эбернети, это ты неисправимый мудак.

- Эй, мы знакомы минут десять, где твои манеры?

- Ты знаешь, видимо манеры стерлись вместе с памятью, - Октавия продолжала улыбаться, посматривая на дверь. Эбернети поступал так же.

- Ты если хочешь уйти, то иди, это ведь не ты привязан к койке, - Тави коснулась его руки. Он немного нахмурился, ощущая себя больным.

- Я могу позвать Фликермана, если хочешь…

- Не стоит, он сегодня не настроен разговаривать. Мне кажется, что он переживает даже больше, чем нужно. Как думаешь, он мой фанат? Или влюблен?

- Ты так говоришь, потому что не помнишь, кто он такой. А может мистер безупречность и правда пал жертвой твоих чар.

- А ты?

- Что? - переспросил Хеймитч, приподняв одну бровь в вопросительном жесте.

- Только не отрицай сразу, я сегодня туго соображаю и строить логические цепочки мне очень нелегко. Ты ведь тоже влюблен. В Эффи, да?

Нет. Бред какой-то.

- Она тоже забыла. Мне так сказали. И это тебя цепляет.

- Октавия, блин, как больная ты очень много болтаешь! - зашипел мужчина, стараясь сразу же выбросить слова стилистки из головы.