25 ключевых книг по философии

Бергсон выступает против иллюзии, посредством которой мы идем от пустоты к полноте, от беспорядка к порядку, от небытия к бытию. Нужно перевернуть восприятие, идет ли речь о пустоте материи или о пустоте сознания,

«представление пустоты есть всегда полное представление, которое делится при анализе на два положительных элемента: идею замены четкую или расплывчатую; чувство, испытанное или воображаемое, желания или сожаления».

Идея небытия как упразднения всего является абсурдной, как была бы абсурдной идея прямоугольного круга. Идея — это всегда что-то. Бергсон идет еще дальше и говорит, что есть плюс, а не минус в идее предмета, мыслимого как несуществующий, так как идея «несуществующего» предмета — это непременно идея предмета существующего, более того, с «представлением исключения этого предмета фактической реальностью, взятой в ее целом». Отрицание отличается от утверждения тем, что оно является утверждением второй степени: «Оно утверждает что-то из утверждения, которое, в свою очередь, утверждает что-то из предмета». Если я говорю, что стол не белый, то тем самым я ссылаюсь на утверждение, которое оспариваю, а именно , «стол белый». Всякое отрицание строится на утверждении. Следовательно, пустоты нет. Следовательно, надо привыкнуть думать о Бытии напрямую, не делая зигзага в сторону Небытия. Итак, Абсолют «обнаруживается очень близко от нас… в нас». Если принять принцип постоянного изменения, который был сформулирован в первой главе, то получится, что если что и реально, так это — постоянное изменение формы. В этом случае «форма — это лишь моментальный фотоснимок, сделанный в момент перехода». Наше восприятие закрепляет в прерывистых изображениях поток изменения. Мы строим «усредненные» изображения, которые позволяют нам следовать за расширением или сужением реальности, которую хотим постичь. Таким образом, познание больше тяготеет к стабильным формам (состоянию), нежели к самому изменению. Механизм нашего познания похож на кино (чередование кадров, создающее впечатление движения).

Отталкиваясь от этого, Бергсон вновь анализирует всю историю философии, от элеатов до Спенсера, чтобы проследить, как время было обесценено философами. Он показывает, как физическое механистическое познание смогло предстать в качестве иллюзорной модели познания: «Античная наука считает, что достаточно знает свой предмет после того, как выделила основные свойственные ему моменты». Современная наука, умножая наблюдения, например при помощи фото, подошла к вопросу движения вещей. Наука древних статична. Галилей и Кеплер ввели время в анализ движения планет. Они интересуются связями между вещами. Но, добавляет Бергсон, «если современная физика отличается от прежней тем, что рассматривает любой момент времени, то она целиком основывается на замене времени-продолжительности на время-изобретение». Бергсон видит необходимость в другом отношении ко времени, которое создается. Это другое отношение позволило бы «сжать» бытие, чего не удалось сделать Спенсеру, так как он воссоздал «эволюцию из фрагментов развитого».

Работа заканчивается напутствием для философов. Философ должен идти дальше ученого. Он должен работать над обнаружением реальной длительности в области жизни и сознания.

Комментарий

В философской мысли конца XIX века, довольно пессимистичной по сути дела, появление идей Бергсона было встречено многими как освобождение. Шарль Пегю, ученик автора Творческой эволюции, скажет о своем учителе, что он «заново ввел в мир духовную жизнь».