2666

— В нашем городе всё есть. Полно всего и всякого, — продолжил Чучо Флорес. — Фабрики, сборочные цеха, безработицы — считаные проценты, один из самых низких показателей в Мексике, кокаиновый картель, постоянный приток рабочей силы из других мест, эмигранты из Центральной Америки, проект развития, который вечно отстает от прироста населения, у нас есть деньги — но и бедных много, у нас есть воображение и бюрократия, преступность и желание работать в мире. Одного только у нас нет…

Нефти. Но Фейт не сказал это вслух.

— Так чего же у вас нет? — спросил он.

— Времени, — ответил Чучо. — Времени, блядь, не хватает.

Интересно, для чего им время нужно. Чтобы этот дерьмовый городишко, наполовину заброшенное кладбище, наполовину свалка, превратился во что-то типа Детройта? Некоторое время они молчали. Потом Чучо вытащил из кармана пиджака карандаш и блокнот и принялся рисовать женские лица. Рисовал он очень быстро, полностью погрузившись в свое дело, и, как показалось Фейту, довольно талантливо, словно бы до того, как Флорес превратился в спортивного журналиста, он учился живописи и провел много часов, делая зарисовки с натуры. Ни одна нарисованная им женщина не улыбалась. У некоторых были закрыты глаза. Попадались там лица старух, которые смотрели по сторонам, словно бы ждали, что их кто-то окликнет по имени. И ни одна не была красивой.

— У тебя талант, — сказал Фейт, пока Чучо заканчивал седьмой портрет.

— Да ну, ерунда, — отозвался мексиканец.

Говорить дальше о таланте Чучо Фейт постеснялся, поэтому спросил об убитых.

— Большинство работало в сборочных цехах. Молоденькие, длинноволосые девушки. Но это не то чтобы почерк убийцы, в Санта-Тереса практически все девушки носят длинные волосы.

— Убийца один? — спросил Фейт.

— Так говорят, — ответил Чучо Флорес, не переставая рисовать. — Кое-кого задержали. Некоторые убийства раскрыли. Но легенда такова, что убийца один и его не поймать.

— А сколько убитых?

— Не знаю, — признался Чучо Флорес, — но много, больше двухсот.

Фейт все смотрел, как мексиканец начинает набрасывать девятый портрет.

— Для одного человека многовато, — сказал он.

— То-то и оно, дружище, слишком много даже для убийцы-мексиканца.

— А как их убивают?

— Тоже не очень понятно. Они исчезают. Растворяются в воздухе: прям раз — и нету ее. А потом в пустыне обнаруживают трупы.