28 июля

Миссис Фёрт рассматривала редко движущиеся в общем потоке экипажи без лошадей с меньшим интересом.

– Нет, насколько я припоминаю, Вы не говорили об этом.

– Так вот теперь знайте, очень скоро я запущу собственную линейку автомобилей. Это будет фурор!

– А как же похоронное бюро? – заговорила Роуз. – Как-то странно всю жизнь хоронить людей, а потом начать производить автомобили. Сомневаюсь, что кто-то купит автомобиль у гробовщика.

Слова дочери ввели миссис Фёрт в страшное негодование, которое она могла выразить дочери только в виде очень недовольного прямого взгляда.

Мистер Фергюсон старший в ответ промолчал, а миссис Фёрт решила, как можно скорее сменить тему и отвлечь его от мыслей, которые могли навести ему слова ее дочери.

– Сегодня изумительная погода, что прям неожиданно для Лондона, – говорила она, – мы здесь второй день, и небо чистое, солнце яркое.

– Соглашусь с Вами, миссис Фёрт, в этом году весна выходит удивительно приятной.

– Меня это так радует! Шел бы сейчас дождь, смогли бы мы вот так пройтись? Погода так и шепчет прогуляться. Все для нас, Роузмари, пока мы в Лондоне.

Миссис Фёрт словно сглазила погоду, потому что ночью усилился ветер. К утру он принес тяжелые грозовые тучи, и весь следующий день над городом был тяжелый туман, и шел ливень.

Насилие и убийства были всегда, поэтому на третий день пребывания семьи Фёрт в Лондоне, все газеты трубили только одно. В своей спальне была обнаружена миссис Барнетт, мертвая. Журналисты не стеснялись описывать в мелочах, как было измято ее платье, как была повернута голова мертвого тела, что все вокруг было в крови, а когда полиция проникла в дом, в спальне убитой играл граммофон. Миссис Барнетт кто-то перерезал горло, и Лондонская полиция считает, что это мог быть её муж. Сенсация! Скандал! Газеты разносились по домам, а на улицах они скупались с огромной скоростью.

Очень сильно были убиты этим горем мистер и миссис Фергюсон, так как убитая была тётей невесты Эдварда. Это заставило их навестить семью Стрикленд, где миссис Фергюсон как могла искренне выражала соболезнования, надеясь, что событие не отложит свадьбу на неопределенный срок. А мистер Фергюсон не упустил возможности предложить свои услуги. Эдварда они в обязательном порядке увезли с собой.

В этот вечер ужин прошел в неприятной тяжелой тишине, и после него никто не звал Роуз к фортепиано. В какой-то миг она поймала себя на ужасной мысли, что рада, что из-за таких печальных событий никто не заставляет её играть на фортепиано.

После ужина мистер Фергюсон старший и мистер Фёрт сидели на диване в дальней части комнаты, обсуждая что-то с очень серьезными лицами. Их жены играли в карты под постоянные вздохи миссис Фергюсон о том, как сильно она печалится о кончине миссис Барнетт.

Роузмари сидела на софе у окна, наблюдая, как Эдвард в кресле в другой части комнаты читал книгу.

Ей было скучно и очень хотелось с кем-то поговорить.

Медленно она прошла к юноше, думая с чего она могла бы начать разговор.

– Позвольте, мистер Фергюсон, отвлечь Вас от книги, – заговорила она.

– Позволяю. Вы, я уверен, изнываете от тоски и жаждите чего-либо внимания.

Он закрыл книгу и поднял на Роуз взгляд.

– Вы очень проницательны.

– Боюсь, что это не так, – ответил юноша и поднялся на ноги, – просто последние минут десять я чувствовал на себе Ваш взгляд.

Роуз замерла, не зная, как себя вести. Ее мать в такие моменты обычно сильно краснела и рассыпалась в тираде громких слов и обещаний порки.

– Простите, мисс Фёрт, я смутил Вас. Должно быть стоило выразиться иначе. Все это время я видел, что Вам нужна чья-то компания, и Ваш выбор пал на меня.

Роуз не знала, что сказать, и юноша растерялся:

– Снова не то?

Теперь Роузмари не смогла сдержать смех. Растерянное лицо мистера Фергюсона казалось ей смешным, но при этом она помнила про семейный траур, поэтому поспешила как можно быстрее успокоиться, бросая взгляд на миссис Фергюсон, надеясь, что она ничего не заметила, или сделала вид, что не заметила.

– Все хорошо, я Вас поняла. Что это за книга?

– Какие-то глупости, читаю, потому что больше нечем заняться, – ответил ей юноша.

Они долго разговорили обо всем, но при этом ни о чем, и вечер считался законченным. Роузмари поспешила к себе.

На следующий день решила оказать ответный визит семья мистера Стрикленда. Роуз все думала, что Эдварду будущая невеста неприятна в связи со своей отталкивающей внешностью и тупостью ума, но в то утро внизу Роузмари увидела вполне привлекательную девушку с тонкими чертами лица и ясными глазами. Волосы были темными, густыми, тяжелыми. И весь её образ говорил о печали, которую она испытывала либо от мысли о смерти тётушки, либо от близости будущего мужа, к которому нежных чувств не испытывала.