28 панфиловцев. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!»

1075 й стрелковый полк полковника Карпова занимал оборону на линии высота 251 – село Петелино – разъезд Дубосеково. По данным разведки, немецким командованием для удара были сконцентрированы около восьмидесяти танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров.

По каким-то своим соображениям немцы придержали бронетехнику. Возможно, они опасались угодить под огонь артиллерийской засады перед решающим броском.

На рассвете началась бомбежка. Бомбы рассеивались по всей линии обороны. Затем четвертая рота, которую возглавляли капитан Павел Гундилович и политрук Василий Клочков, не менее двух часов отбивала атаку немецких автоматчиков.

Бой начался с утра. Немцы изменили тактику и наступали цепями, в полный рост. Это было что-то вроде психической атаки, которую поддерживали пулеметы. Да и сами наступающие вели плотный огонь из автоматов.

Очевидцы рассказывали, что скорее всего это была какая-то элитная часть. Солдаты были высокого роста, в белых маскировочных куртках. Шли размеренным шагом, а огонь не прекращался ни на минуту.

Некоторые шагали, выставив винтовки с примкнутыми штыками, но большинство имели автоматы. Пулеметные расчеты сопровождали наступающие цели. Выбирали укрытия, вели прицельный огонь, затем двигались дальше.

В 4 й роте имелись два станковых и несколько ручных пулеметов. Автоматов насчитывалось единицы. Основная надежда была на старые безотказные «максимы» и трехлинейки. Василий Клочков хотел подпустить немецкую цепь поближе и уничтожить ее кинжальным огнем.

Более опытный Павел Гундилович отрицательно покачал головой:

– Этих близко подпускать нельзя. Они в себе уверены. Если чувствуют возможность приблизиться, просочатся через низины или рывком последнюю сотню метров одолеют.

Открыли огонь станковый «максим», два ручных пулемета Дегтярева, стрелки в окопах, вооруженные трехлинейками. Свалился один, другой немец. Очередь «максима» накрыла шагавшего впереди унтер-офицера.

Но и рота несла потери, особенно от огня скорострельных пулеметов «МГ 34».

Командир пулеметного расчета Иван Москаленко сумел прижать очередями своего «максима» идущих в первых рядах немецких солдат. Цепь смешалась, несколько человек были убиты и ранены.

Левый фланг немецкой цепи уже не шел, а бежал, непрерывно стреляя. Пули сметали брустверы, ранили одного бойца в голову, у второго перебило ключицу. Он лежал на дне окопа и звал санитара.

Видя, что винтовочный огонь ослаб, а ручной пулемет замолчал, Павел Гундилович под пулями добежал до пулеметного расчета. Сержант из недавнего пополнения был убит, а второй номер возился с заклинившим затвором.

Обжигаясь об горячий металл, чертыхался и ничего не мог сделать. Капитан знал, что «дегтяревы» при интенсивной стрельбе быстро перегреваются.

– Давай пулемет сюда. Я ведь напоминал, не стреляйте длинными очередями. Заклинит!

– Как же стрелять? – смахнул пот с лица парень лет восемнадцати. – Немец прет без остановки.

Командир роты поддел ножом застрявшую гильзу и выбил ее из казенника.

– Сколько дисков осталось?

– Один полный и второй вот, наполовину.

– Набивай пустые диски, – скомандовал Гундилович.

Сам он открыл огонь из своего «ППШ», давая возможность пулемету остыть. До немцев оставалось метров сто пятьдесят. Ближе их не подпустили.

Но те, кто посмелее, ползли, находя низины и прячась за кустарником. Этот фланг становился самым опасным.

– Передайте по цепи Клочкову, – приказал бойцу капитан. – Пусть продвигается сюда и усилит огонь.

Василий Клочков команды схватывал на лету.

– Емцов Петро, давай за мной. Там фрицы наших прижимают.

Политрук бежал вдоль линии окопов посылая очереди из трофейного «МП 40». На бегу сменил магазин, ударил длинной очередью. Пули свистели рядом, простегнуло рукав, но Василий Клочков вместе с Петром Емцовым добежали до окопа командира роты.

– Василий, – показал капитан. – Вон за тем бугорком шайка, голов с десяток скопилось. Чую, хотят под прикрытием «машингевера» рывок сделать. Не давайте им высунуться, и организуй удар с фланга.

Пока Клочков собирал команду, Петр Емцов, один из лучших стрелков в роте, пристроился в освободившемся окопе.

Он обладал выдержкой опытного охотника и не торопился. Немцы вели огонь, не высовываясь, только изредка мелькали верхушки касок.

«Ну, давайте, чего ждете?» – шептал сержант, пристроив винтовку в узкую выемку.

На бугор выполз солдат с ручным пулеметом «дрейзе». Для своего размера пулемет был довольно тяжелым (десять килограммов веса), имел скорострельность пятьсот выстрелов в минуту и хорошую прицельную дальность.

Немецкий пулеметчик дал несколько очередей, пули прошивали брустверы. Одна, пройдя сквозь полуметровый слой земли, сплющенным комочком пробила каску, разорвала шапку и контузила красноармейца Ивана Шадрина, земляка Емцова.

Пока он перевязывал рану, немецкий пулеметчик опустошал барабанный магазин на 75 зарядов, солдаты из его отделения снова поползли вперед.

Петр Емцов не успел достать пулеметчика, тот снова скрылся, чтобы перезарядить свой «машингевер». Но поймал на мушку ползущего впереди немца и угодил пулей ему в бедро.