28 сантиметров счастья

— Серьезно? — интересуется Рустам, и я киваю, — звони. Попробуй. Тебе явно стоит отдохнуть, а она будет рада увидеть внуков. Давай завтра. Сейчас ложись спать. Я прослежу за детьми.

У меня остаются силы только добрести обратно до кровати и свалиться на нее. Уплыть в глубокий и темный сон, чувствуя почти что абсолютное счастье.

Никто, кроме Рустама, так не смог бы заботиться о наших детях. Никто. Он вне конкуренции. Ни один мужчина с ним даже рядом не стоял.

* * *

Свекровь прилетает спустя день. Она по-настоящему перехватывает все мои обязанности, избавляет от почти всех забот, оставляя время заняться собой и немного отдохнуть. Укачивание, прогулки, кормление… я только играю вместе с детьми. Развлекаю их, впервые не испытывая желание приклеить веки скотчем к бровям, чтобы не закрывались.

Через неделю мне становится лучше. Я даже встаю с постели нормально, а не сползаю с закрытыми глазами на автомате, просыпаясь только в процессе готовки смеси.

— Диана, — говорит однажды свекровь, — это не отдых. Надо немного отвлечься.

— Как не отдых? — изумляюсь я, — я же…просто прекрасно себя чувствую. Спасибо вам. Не знаю, что я без вас делала бы.

— Ты сидишь дома в четырех стенах, — спокойно продолжает она, покачивая кроватку, — так развеяться невозможно. У тебя наверняка есть подруги. Встреться с ними. Зайди в гости, как раньше, пообщайся.

Подруги. Я совсем о них забыла. Забыла и про Элю, про звонок Оксаны после рождения близнецов. Он поступил на старую сим-карту, которую я сохранила на всякий случай. Я даже растерялась, когда этот телефон зазвонил.

Оксана несколько сухо поздравила с рождением детей, и посочувствовала смерти отца. Особого расстройства в ее голосе я не услышала. Понятно, почему.

— Жаль, что так вышло, — произнесла она тогда, — дети не должны так рано хоронить родителей… какими бы они не были.

— Спасибо, Оксан, — тихо произнесла я, — но у меня есть причины не особо расстраиваться из-за этого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему? — растерянно произнесла она спустя несколько секунд молчания.

— Я не могу рассказать подробнее. Просто поверь. Иначе бы мне не пришлось долгое время прикидываться бедной девочкой из села… извини. И Эле передай, пожалуйста, извинения.

— Погоди, — перебила меня Оксана, — если бы ты объяснила, что происходит, то мы бы…

— Я не могла, — пожимаю я плечом, — я даже не уверена, что сейчас могу сказать. Если только вкратце.

— Ты должна нам рассказать вкратце. Мы были уверены, что ты просто обманщица. Но если у тебя были причины…. — я услышала, как она чем-то шуршит, а потом эмоционально ругается, — боже, Ди! Блин, мы такого надумали. Ты не хочешь пересечься где-нибудь в кафе?

— Я не могу! Оксана, у меня два ребенка….

— Черт, — она вздохнула, — ладно, ничего. Дети быстро растут. Давай ты позвонишь, как сможешь? Мы сразу все организуем. Хотя бы пиши нам, Ди. Мы правда были очень расстроены тем, как у нас вышло… хотя мы сами дуры. Могли бы тебя расспросить, но Эля тогда чуть с ума не сошла и орала, как истеричка… ну сама знаешь, почему.

Ну да, я знала. Спасибо отцу за такое. За то, что он умеет разрушать жизни людей и из-за этого у других возникают проблемы. Точнее, умел…

— Сходи, отдохни. — продолжает свекровь, прерывая мои воспоминания, — тебе это нужно. Я тебя отпускаю. Только вернись до вечера. Замужней женщине нельзя возвращаться очень поздно.

* * *

— Ди, ты просто тростиночка, — обнимает меня Эля до хруста в ребрах. Мы снимаем куртки и садимся за столик в каком-то сомнительном заведении. Эля и Оксана — чертовы тусовщицы, и вечно выбирают сомнительные заведения. Ничего удивительного. Но сейчас я напрягаюсь, потому что я уже давно замужняя женщина. И еще свежи воспоминания о том походе в клуб…

— Ты точно рожала? Покажешь фото?

— Точно, — смеюсь, я, — можешь не сомневаться. Просто было тяжело и я сильно похудела.

Мы заказываем еду. Я выбираю на всякий случай безалкогольный напиток. Еще и пристально слежу за манипуляциями бармена. Официантка забирает поднос, и я провожаю ее взглядом до самого столика, чтобы кто-то не сыпанул по дороге какую-нибудь дрянь.

Сейчас, конечно, меня сопровождает охрана, вряд ли я повторю свой подвиг и уеду с кем-нибудь, второй раз лишившись девственности. Но сомневаюсь, что Рустаму понравится, даже если меня просто притащат меня домой в полном неадеквате.

— Ди, — произносит, наконец, Эля, когда разговор из веселой и беззаботной болтовни обо всем заканчивается и повисает странная пауза, — расскажи хоть вкратце, что у тебя случилось с отцом.

Я качаю головой.

— Я не могу, Эля. Ты сама понимаешь… есть вещи, которые нельзя рассказывать. Просто поверь, что я его ненавижу едва ли не сильнее, чем ты. Есть за что. Считай, я с ним не росла. За мной присматривала бабушка со стороны матери, а потом она умерла. Я ненадолго вернулась в дом отца, и, не выдержав, подделала документы и сбежала. Если бы не Рустам… ладно, не буду объяснять. Если бы не моя беременность — никто бы никогда не узнал, что я Абрамова.