29- я гренадерская дивизия СС «Каминский»

На случай могущей возникнуть необходимости усиления группы агентов–исполнителей "Т", а также их прикрытия после совершения "Т" от преследования противником "Алтайский" подготавливает и держит вблизи намеченного места исполнения "Т" крепкую боевую группу, действия которой также планирует и строго конспирирует»[267].

Первоначально планировалось заложить в дом, где проживал Каминский, бомбу. Взрывчатку должен был пронести завербованный начальник хозяйственной части РОНА. ДЛЯ выполнения задачи по уничтожению комбрига в район действий РОНА были переброшены несколько оперативно–чекистских групп. В случае невозможности проведения теракта непосредственно против Каминского предусматривалось провести вербовку лиц из его непосредственного окружения и склонить их к убийству комбрига либо к передаче его живым в руки партизан.

Поскольку эти мероприятия успехом не увенчались, было предложено выбросить в район действий РОНА оперативную группу, в составе которой находилась завербованная чекистами сестра Каминского (последнему была присвоена кличка «Вьюн»). Она была снабжена фотокопиями документов из личного дела Каминского, являвшегося с 1937 г. секретным осведомителем НКВД. Сестра Каминского должна была направиться на квартиру «Вьюна» и наедине с ним провести вербовочную беседу. В случае отказа от сотрудничества чекисты должны были передать документы немецким властям и дискредитировать его.

Остается непонятным, почему эти документы было решено использовать в конце 1943 г. Возможно, из–за того, что из личного дела «Ультрамарина» следовало, что агент Каминский выполнял свою «работу» спустя рукава. Известно, что еще 17 июля 1942 г. начальник Управления НКВД по Орловской области К.Ф. Фирсанов докладывал начальнику Второго управления НКВД Федотову: «28 марта 1940 года Шадринским НКВД Каминский был завербован секретным сотрудником под кличкой "Ультрамарин" для разработки ссыльных троцкистов… в период пребывания в поселке Локоть… по отзыву лейтенанта Гурова, агент к работе относился недобросовестно, на явки являлся неаккуратно, задания точно не выполнял» [268].

Случаи, когда секретные сотрудники и агенты НКВД оказывались предателями, встречались нередко. Исследователь партизанского движения в Курской области В.В. Коровин отмечает: «Проведенная после освобождения… от немецко–фашистских захватчиков проверка результатов деятельности разведывательных резидентур установила, что часть завербованной агентуры в период оккупации бездействовала или перешла на службу к противнику» [269].

Можно предположить, что поскольку разговор с сестрой ничего не дал, чекисты, как и планировалось, попытались дискредитировать Каминского в глазах немцев, подбросив им документы из личного дела «Ультрамарина». Если это так, то Каминский, скорее всего, сумел «оправдаться» перед оккупантами, апеллируя к тому, что в советских условиях отказаться от предложения сотрудничества с НКВД означало подписать себе самый суровый приговор [270].

Чекисты неоднократно пытались завербовать и командиров РОНА. Бывшие партизаны Ф. Шлык и П. Шопа в своих мемуарах утверждают, что заместитель командира бригады «Дубова» по разведке С.В. Маркевич сумел «распропагандировать» начальника разведотдела бригады РОНА майора Бориса Краснощекова (имеется ввиду Б.А. Костенко. — Примеч. авт.), который стал поставлять для партизанской бригады важную оперативную информацию.

Впрочем, по предположению историка И. Грибкова, высказанному в беседе с авторами, Костенко на самом деле вел оперативную игру с чекистами. Действительно, поводов для сотрудничества с НКВД у Костенко не было (рассчитывать на то, что его «помилуют» он никак не мог). Известно, что после войны бывший начальник разведки РОНА сумел избежать выдачи СССР, стал сотрудничать с американскими спецслужбами и в конечном итоге эмигрировал в Новую Зеландию [271].