3:0 в пользу Шапочки

– А как жертвам домашнего насилия помогаете вы, Владыка? – внезапно даже для себя самой спросила я. – Сестёр у меня нет, но моя единственная мама, – я специально выделила слово «единственная» голосом, – ещё молода и может родить Вожаку дочь. Где гарантии, что он не захочет и её тоже обречь на бесплодие?

– Гарантии? – переспросил Владыка. – Гарантии пока слишком молоды, чтобы бросить вызов отцу. Но у них есть все шансы победить в поединке, если я хоть что-то в этом понимаю, а я понимаю. Уж можешь мне поверить.

– Вы про Вадика? – нахмурилась я.

– Я про нового Вожака твоей стаи, детка, – ответил Владыка и посмотрел на Серго. – Не хочется портить тебе медовый месяц, парень, но тот, кого мы будем судить сегодня дважды напал на твою жену. От отца она только что отказалась, поэтому…

– Нет, – с трудом выдавила из себя я. Ибо до меня только сейчас дошло, что подсунутый Вожаком кулон – не самая страшная моя проблема. Мне сегодня придётся пройти через высший суд. Волчья дружба неимоверно сильна, волчья любовь – вечна, волки способны пронести это чувство через века. Но волчья месть… она просто не знает границ. Вожак Дикой охоты дважды хотел меня убить. И если я не хочу проблем со своим зверем в будущем, я должна не просто остаться, я обязана стать одним из «инструментов казни». То есть одной из тех, кто поможет преступнику расстаться с жизнью. – Нет!

– Сколько? – накрыв мой рот ладонью, спросил Серго.

– К моему огромному сожалению, она единственная из выживших. Но ты, конечно, можешь… особенно, если есть шанс, что твоя жена беременна…

– Я займу её место, – уверенно обронил мой муж. Поцеловал меня в макушку и добавил:

– Прости, Русь, но в этом вопросе я выступлю диктатором. Моя жена, пока я жив, не будет рисковать своим здоровьем.

Я открыла рот, чтобы возразить… и закрыла его почти сразу. К чему тут споры? Серго прав. Даже моя волчица довольно оскалилась, принимая волю своего избранника…

А за диктатора мне Серго потом ответит. Там, где из возможных свидетелей будет только Нора.

– Ничего другого я и не ожидал, – звонко хлопнув в ладоши, сказал Владыка, и тут же двери распахнулись впуская в комнату неизвестного мне оборотня, который аккуратно придерживал за локоть…

– Мама! – вскрикнула я, вскакивая на ноги. – Откуда ты тут?

Она испуганно глянула на Владыку.

– Отведи женщин в спокойное место, – велел тот. – И проследи, чтобы они ни в чём не нуждались.

Я попыталась возмутиться, но со всех сторон набежали невидимые слуги, подхватили нас с мамой под белы рученьки и стремительно, полностью игнорируя моё желание до последнего остаться рядом с мужем, куда-то уволокли.

По широкому коридору, наверх по длинной лестнице, до просторной комнаты с высокими окнами и старомодным камином, в котором уютно потрескивал огонь, и возле которого можно было устроиться в соблазнительно удобных креслах.

Но к чёрту уют и наплевать на удобство! Мне надо вниз! Туда, где у разожжённого ведьмаком пламени мой муж будет на смерть драться с бешеным волком.

В бешенстве я принялась колотить в захлопнувшуюся дверь. Кричала что-то гневное и мало цензурное. Требовала свободы.

Но мне, конечно, никто не ответил.

То есть ответила мне только мама.

– Успокойся и сядь, – велела она, занимая одно из двух кресел и твёрдой рукой разливая по бокалам коньяк из пузатой бутылки. – Сядь, детка. Выпей со мной. Пожалуйста.

– Мам?

Я только сейчас заметила, как бледно её лицо, как дрожат губы и как она отводит глаза, боясь встретиться со мной взглядом.

– Я сегодня потеряла своего мужчину, – сказала она. – Окончательно. Навсегда. Никогда ему не… не прощу. И как жить с ним дальше не знаю. Хочу напиться до беспамятства, чтобы хотя бы сегодня… Хотя бы сегодня чтобы не видеть его и не слышать.

– Я уйду от него, – говорила мама. – Заберу детей и уйду. Имею право, я не жена, а всего лишь наложница.

И тут же хваталась руками за голову, причитая:

– Куда? Куда идти? Кому я нужна в чужой стае? Кому нужна?

– Ты мне! Мне нужна! – задыхаясь от отчаяния уверяла я, но мама меня, кажется, не слышала. Она то бросалась меня утешать, то просила прощения, то уверяла, что справиться со всем сама.

– Это моя судьба, – шептала она, беспомощно сжимая руки в кулаки. – Я сама её выбрала, сама пошла против воли родителей и теперь мне самой отвечать за последствия греха. Я ведь когда-то любила его, Руслана. На самом деле любила… Ради него я отказалась от всего. От веры родителей, от семьи, от привычной и такой понятной жизни. Я ради него бежала по лунной тропе и впустила в сердце луну, а в душу – волчицу… Без дома, без родителей, в чужом мире, который так и не стал своим… Как здесь было быть сильной? Как здесь было быть храброй?.. Я такая трусиха, Руслана. Трусиха. У меня даже смелости не хватило, чтобы сказать ему… Хотя бы раз. Так и не хватило.

Я не выдержала. Бросилась к маме. Обняла её крепко-крепко, а она, всхлипывая и извиняясь, принялась беспорядочно целовать моё лицо солёными от слёз губами.

– Ты прости меня, Руська. Я такая размазня у тебя. Мне же надо быть сильной. Надо быть примером. А я…