3

одноэтажным. Нас радушно сдержанно, встретило местное начальство

со свитой и переводчиком. «С советской стороны, в переговорах участ

вовали» зав. Отделом культуры и партийный работничек из Чернушен

ского райкома КПСС. Потом, участников «Прикамских узоров» провели

в специальный зал, где, по видимому, проходили различные производ

ственные собрания рабочих и культурные мероприятия, типа кино и

дискотек. Братский югославский народ, — человек сто, — с нетерпением, уже поджидал там русский ансамбль. В основном, это были черноглазо

темноволосые, усатые молодые мужчинки, многие из которых нацепили

на себя «фирменные», по нашим понятиям, джинсовые костюмы (для

них же, — почти рабочую одежду). Встречались, правда, и экземпляры

светлой «окраски» с голубыми глазами, бородатые, как таёжники; не

сколько пожилых особей; а также, около десятка, — на неискушенный

взгляд, — очень красивых женщин от 25 до 40 лет.

Под изучающими взглядами публики, гостей провели в довольно боль

шую комнату с двумя зеркалами, столом и стульями, где приезжие кон

цертанты должны были переодеться, подправить грим и т. п. Мы, —

оркестровая группа, — достали свои инструменты, и я принялся их под

страивать. Тамара отдавала последние инструкции возбуждённому хору.

Волновались, конечно, все… А за дверью, слышался гул множества голо

сов. Наскучавшаяся за зимние вечера, в глухомани, балканская публика

ждала яркого, зрелищного представления, причем «вживую», — с живы

ми русскими артистами.

Наконец, «Узоры», в броских национальных костюмах, в том числе, и с

инструментами «наперевес», вышли на импровизированную сцену. Чего

чего, а югославы, пожив с год в медвежьем российском углу, еще не ви

дали такого: красочных фольклорных одеяний, не говоря о балалайках

(особенно самой большой), домрах, баянах да трещотках с бубнами. У

них ведь, совсем другая народная музыкальная культура, много скромнее

русской, а посему, чувство национальной гордости переполняло коллек

тив, подкатывая к самому горлу.

Короче, хор выстроился большим солидным полукругом; перед ним же, —

уселись на приготовленные стулья участники моего ансамбля. И тут, вне

запно, наступила тишина… Мы, мгновение, оценивающе рассматривали

иноземцев, а они нас. Потом, Зина с Тамарой торжественно объявили

первую, естественно, патриотическую песню. И концерт начался…

79

Там, где рябины, в косынках красных,

Легли узорами на поля,

Живи и здравствуй, наш край Прикамский! —

Земля родная, любовь моя!

На этом жизнеутверждающем припеве, повторяющимся после каждого

куплета песни, и закончился номер. Артистам жарко зааплодировали, и

первое волнение, участников выступления, постепенно улеглось. «При

камские узоры» всё более и более, с каждым новым выходом, вживались

в русский образ. Только один «недоделанный» невротик, сидя за голя

хой, как за каким нибудь бесполезным щитом, трясся, как заяц. Ведь

впереди, по часовой(!) почти программе, шли отдельными(!) номерами

«Уральский сувенир», а затем и его соло!..

Вскоре, выступила Надя со своими танцорами; на бис приняли частушки

под гармошку, ощепкинскую «Что такое война?», и вот, Зина объявила

песню про Сплит, югославский город. Что тут началось! Публика вдруг

широко заулыбалась, захлопала, оживленно переговариваясь, некоторые

даже привстали. Аккомпанировал дуэту Зины и еще одной женщины из

хора я, собственной персоной. Правда, слов песни, когда еще репе

тировали во дворце, так и не запомнил. Единственное, что врезалось в

память, так это последняя строчка из припева — «Мой Сплит — жемчу

жина город!», и всё. Ибо тексты произведений, вообще, никогда не усваи

вал, сосредоточиваясь, главным образом, на аккомпанементе, музыке.

плит» прошел под гром аплодисментов. Югославы явно не ожидали от

«С

хора такого, дорогого сердцу подарка.

А «Уральский сувенир», который исполнила оркестровая группа, про

звучал, на удивление, ровно, без грубых ошибок, хотя музыканты ансам

бля волновались ужасно. Не говоря обо мне, самом руководителе, нахо

дившемся уже на грани физических, — а точнее, — психических возмож

ностей. А ведь, по времени выступления, прошло то немногим больше

половины программы…

Через несколько номеров объявили то, чего больше всего боялся, — поп

пури из частушек и плясовых, — то есть, соло на голяхе. Здесь, я уже

ничем не был защищен, — ни хором, ни своим ансамблем.

Вышел со стулом и баяном в центр «сцены», поклонился, сел и, поправив

лямки инструмента, остался на ней, как одинокий перст. Все взгляды

были устремлены на выступающего. Жар прокатывался по спине и груди, пальцы предательски вибрировали, — тремор, конечно, был жуткий.

80

«А, была, не была! — внутренне собрался. — Помирать, так с музыкой!», и

взял первые аккорды, постепенно ускоряя и ускоряя темп. Пальцы по

клавишам только мелькали. Публика слушала, затаив дыхание, — вариа

ции исполнялись с блеском. Не помня себя, «виртуоз» шпарил и шпарил

то развесёлую «Барыню», то «Валенки», то «Коробейников»… Остановил

только, шум мощных рукоплесканий и выкрики «Браво!». А один юго

слав подошел и вручил, мгновенно изготовленную, тут же в зале, качест