3 ангела и половинка (СИ)

Мой отец был превосходно-чудесным человеком. Он уважал каждого, доверял каждому, улыбался каждому, и мне чем-то напоминал отца Буратино Папу Карло. Я любила своего отца очень-очень. К несчастью, я потеряла свою мать, когда мне было восемь лет. Она умерла из-за тяжелой болезни. И после ее смерти поняла, что кроме отца, стала никому не нужна. В каждой его улыбке, я видела свое детство или даже нет. В левом глазу – детство, в правом – будущее. И обое счастливые. Отец являлся для меня поддержкой, пониманием, жизнерадостностью. Он первый научил меня любви к природе, любви к окружающим, ценности дружбы, умением читать и писать, изучать звездное небо по созвездиям. Каждую ночь он рассказывал мне все новые истории, которые я слушала с восхищением и в которые почему-то во все верила. Такому человеку, как он, я знаю, не было цены. И за это, я любила его еще больше.

Квенсент посмотрел на отца с жалостными глазами, просящими отменить решение.

- И не стоит на меня так смотреть, Квенсент, - не уступал отец, не снимая с лица улыбки.

Закончив разливать чай, я поставила на печку чайник и заулыбалась на полные груди, повесилась отцу на шею.

- Папочка, я тебя люблю! Спасибки!

И в дополнение поцеловала его в висок.

- Ладно тебе, подлиза-Немфейка. Вопрос: где мы теперь его расположим?

Микиэль наблюдал за нами, и ему казалось, что его не существует. Словно его нет в этой комнате. Отчего его глаза глупели, и он становился похожим на маленького напуганного мышонка, на которого сейчас должна была наброситься с полета сова. Даже целых трое.

- А почему бы не разместить его на чердаке? – предложила я, - А что? Чердак большой, просторный. Там кровать моя старая стоит. Осталось лишь убраться и все, - улыбнулась и пожала плечами.

- А хорошая идея, - согласился отец.

- Папа, говори решение, - подталкивала я, толкая его в плечо локтем.

- Микиэль, - обратился отец.

Микиэль испуганно, округлил глаза, держась за сидущку стула, посмотрел на отца.

- Мы поговорили с Немфеей и решили, что ты можешь остаться жить у нас, пока к тебе не вернется память.

На лице Микиэля совсем не выразилось ни единой эмоции. Наверное, он пребывал в неожиданном шоке. Стараясь его растормошить, я с улыбкой сказала:

- Разве это не хорошо, Микиэль? Теперь ты будешь жить вместе с нами.

- А-а как же…мне придется платить деньги?

- Нет. Совсем безвозмездно. Мы должны помогать друзьям в беде. А ты наш друг, Микиэль, - сказала я, растягивая в улыбке губы еще шире, напоминая ему перевернутую луну.

Той ночи Микиэль заночевал в отцовской спальне, а отец - в кресле в гостиной. А наследующее утро, мы втроем: я, Микиэль и Квенсент, все весело подались на чердак, оборудовавщись тряпками и ведрами с водой для уборки. Мы затеяли генеральную чистку чердака, чтобы превратить его в прекрасную жилую комнату. И этого удалось добиться. Хотя спустя лишь три с половиной длительных часа. Все это время мы таскали, переносили, выбрасывали, мыли, чистили, натирали. А в результате на чердаке появился красивый интерьер с кроватью, тумбочкой, натертым полом, окошком, несколькими ненужными для Микиэля, но нужными для меня и отца, коробками и вещами. Мы все гордились проделанной своей работой.

- Что же, присядем, - сказала я, предлагая присесть на кровать, засланную чистым бельем.

Я умостилась посредине, Микиэль с Квенсентом по бокам. Мы одновременно тяжело вздохнули. Затем, посмотрели друг на друга, пронзающе-изучающе, и расхохотались.

Через меня, Квенсент дотянулся к затылку Микиэля, съерешил волосы и радостно заявил:

- Я рад, что с тобой познакомился.

Микиэль сначало не понял, кто к нему полез, поэтому испугался, а догадавшись по голосу Квенсента, ответил:

- Я тоже.

Я подскочила с кровати и обидчиво занесла руки в боки.

- Хватит через меня свои разборки решать!...О, Микиэль, хочешь, я тебе город покажу?

Микиэль соглашающе кивнул головой. Я протянула к нему руку, он ко мне свою. Я ее схватила и подтащила на себя, подняв с кровати. Не отпуская руки, мы вышли на улицу. Обычная улица с множеством одноэтажных кирпичных домов и кирпичной дороги.

- Наша улица называется Октава. Запомни, пожалуйста. Ведь ты тоже теперь на ней живешь, - помахала перед носом Микиэля указательным пальцем, тыча, - Дом двадцать четыре.

Так же я рассказала на будущее, что все улицы в нашем городе имеют названия музыкальные – нот, симфоний, композиторов и тому подобие.

Сразу же за улицей Октава тянулся торговый рынок, который мы между собой жители Рапсодии называли его «Меловечным», так как он работал круглосуточно. Маленькие киоски, прилавки и магазинчики предлагали огромнейший выбор товаров на разные вкусы и потребности, а главное, на разные деньги. А значит, здесь мог купить себе что-то даже и нищий.