3 артефакта счастья: мужчина, работа, деньги

– Да пожалуйста, – посторонилась с недовольной миной.

В этом случае мужчина был настойчив, потому что его остановка. А если бы хотел познакомиться? Стал бы десять раз орать на весь салон: «Как вас зовут? Я Вася». Отвял бы после первой же попытки. Или вообще бы не начинал – она в наушниках, все равно не услышит, какой смысл напрягаться. Вытаскивайте-вытаскивайте. Потом музыку послушаете. На досуге.

Даже если вы в данный период наслаждаетесь собственным одиночеством и не планируете в ближайшее время обзаводиться новым сексуальным партнером, не шарахайтесь от всех мужчин как от прокаженных. Иначе это войдет в привычку. И когда решите, что пора обзаводиться мужчиной, и сообразить не успеете, как машинально пошлете его подальше. Всеми доступными способами – глазами, словами, жестами. Поэтому, всегда и везде, в каждом отдельно взятом случае, старайтесь не отшивать сразу, в грубой форме и безапелляционно, не позволив ему даже рта раскрыть. А вдруг он умный? Проверить не помешает.

Выражение лица – как клеймо. Наше с вами клеймо, девочки. Въедается навечно. Не сотрешь, не снимешь. Зашла я давеча в сберкассу, за квартиру заплатить. Впереди меня в очереди три старушки и женщина средних лет. Старушки между собой общаются, а женщина уже квитанции в окошко протягивает. Рассчиталась она, забрала свои проштампованные квитанции, и направилась к двери. Открыла. Постояла. Подумала. Вернулась обратно к окошку.

– Простите, – говорит, – а вы мне сдачу не дали.

– Не помню, – отвечает кассирша (или кто они там). – Я уже следующим клиентом занялась. Вас забыла. Может, дала сдачу, а может, не дала. Все мы люди-человеки. Ошибаемся.

– Как забыли? Я же только что платила. Отдайте сдачу.

– Не могу. Другого человека обслуживаю. Как я вам с бухты-барахты деньги из кассы возьму и выну? А вдруг вы меня обманываете?

– Да не обманываю! Ну вы же меня помните. Да что же это такое-то, а? Я вот только-только отошла.

– Но отошли же. Надо было на месте проверять.

– Да я даже из отделения не вышла! В дверях вернулась!

– Откуда я знаю? Я этого не видела. Если от кассы отошли – все, я забыла. Сдачу пересчитывать сразу нужно.

– Что пересчитывать, если вы ее мне не дали?!

– Ничем не могу помочь.

– Так что же мне делать?!

– Ждите, когда отделение закроется. Мы кассу снимем, деньги пересчитаем и, если ваша сдача там окажется лишней – вернем.

– А когда вы закроетесь?

– В восемь вечера.

– А сейчас два часа дня!!! Что мне делать все это время?!

– Ждать. Не мешайте работать.

Женщина чуть не плачет, достает мобильный, звонит начальнику этой сберкассы, чей номер телефона висит на стене, ругается, убеждает, объясняет, но ничего не добивается. Уходит, пообещав вернутся к закрытию, потому что свои кровные она дарить никому не собирается. А старушки оживляются – приключение как-никак, повод поговорить не только о погоде, политике и деградирующей современной молодежи. Первая, у которой рот смахивает на коромысло из-за скорбно опущенных вниз уголков губ, а брови сердито сходятся над переносицей, занимает сторону кассирши (может, потому что уже квитанции ей сует). «У нее работа нервная, с деньгами, постоянно считать-пересчитывать. Попробуй не ошибиться. И клиенты недовольные, все спешат-торопятся, всем быстрее надо. Женщина сама виновата. Невнимательная. Раз ушла без сдачи, значит, не шибко она ей и нужна. Что кассир ей теперь, из своего кармана должна платить? Если бы та жила на одну пенсию, заранее бы дома все посчитала и приготовила деньги без сдачи. И работу бы облегчила кассиру, и не пришлось бы до вечера под кассой куковать». Вторая старушка, со сжатым в одну тонкую полоску ртом и сердитыми узкими глазками, встала на защиту женщины. «В чем она виновата? Что кассир ее обсчитала и сдачу не дала? Да раньше никто и помыслить не мог, что в государственном учреждении тебя обманут и надуют! И ничего она не забыла, у нее на лбу написано – специально не дала. Авось пройдет. Наживу почуяла. И как таких только на работу в сберкассу берут! Уволить ее надо. Бессовестную. Или выговор объявить». Третья старушка, с безмятежным взглядом выцветших от времени глаз и играющей на аккуратно накрашенных губах полуулыбкой, примирительно заметила: «Не ссорьтесь, девочки. Это ничего не изменит».