3 главных вопроса. Семейное счастье

То есть могла бы развернуться дискуссия – совершенно очевидно. Но не разворачивается… потому что весь этот благородный протест затыкается в собственной глотке – ради «счастливого будущего», ради «счастливого брака», ради… Хотя на самом деле и не важно даже, ради чего затыкается, важно другое – важно то, что замолчать – это не значит остановить речь. Хитрость в том, что речь человека состоит из двух составляющих – внешней и внутренней, грубо говоря – из того, что мы произносим вслух, и из того, что мы вслух не произносим, а просто думаем. И тут возникает наисложнейшая коллизия.

Во–первых, если нельзя что-то произнести, озвучить, высказаться по какому-то вопросу, то психологическое напряжение, как все мы хорошо знаем, усиливается. А напряжение – оно как электричество, дает энергию для работы. В данном же случае «работа» – это прокручивание одних и тех же деструктивных мыслей внутри собственных мозгов по сто двадцать пять раз на дню. Теперь вопрос: что же случится с нами, если мы сто двадцать пять раз повторим про себя: «Ей на меня наплевать!» «Я для него совершенно ничего не значу! Пустое место!»? Если повторить это сто двадцать пять раз, то из единичной реплики, спонтанной реакции в ответ на неприятную ситуацию эта мысль превратится в самую настоящую теорию, можно даже сказать, идеологию, а идеология – это сила, причем бронебойная. «Учение Маркса и Ленина всесильно, потому что оно верно» – и ничего не попишешь: теория!

Во–вторых, возникает одна очень странная иллюзия. В какой-то момент этих бесконечных продумываний, вот примерно как раз на том самом сто двадцать пятом разе, у человека возникает ощущение, что то, о чем он думает, он уже и говорил своему партнеру по этой виртуальной дискуссии – причем вслух и многократно. На самом деле, если нечто подобное и было произнесено вслух хотя бы пару раз, и то уже хорошо. И скорее всего прозвучала-то эта реплика в скомканном, урезанном виде, без объяснений и пояснений. Но по внутреннему ощущению начинает казаться, что сказано было уже сто раз! Причем внутри головы наш товарищ пользуется развернутыми формулировками, объясняет и поясняет – что к чему, зачем и как. А вслух же – нет. Но сейчас уже кажется, что – и говорил он, и объяснял, и приводил аргументы, понимаешь, непреодолимой силы! Не слышат его – и все тут, ну хоть ты тресни! Специально, видимо, из вредности. Не иначе!

Привожу небольшую выдержку из подобной внутренней речи:

«Мне же не фасолевый суп важен – как ты не можешь этого понять?! Мне важно, что ты помнишь о моих вкусах, о моих пристрастиях. А так получается, что ты этот обед как от балды делаешь. При этом мне ведь очень приятно, что ты решила мне обед приготовить. Но что получается? Я же тебя за него похвалить не могу, потому что ты мне не то приготовила, хотя я тебе говорил, что не ем я фасоль. И вместо того чтобы тебя похвалить, мне приходится тебя ругать. А ругать мне тебя не хочется, поэтому я еще больше злюсь и думаю… Ну не проще ли было просто запомнить, что я не могу есть фасолевый суп?! Что у меня от него брожение в животе начинается, и я потом мучаюсь пару дней кряду! Но нет, ты не запомнила, не обратила внимания. И я так понимаю, что это потому, что тебе на меня наплевать. Хотя ты так не думаешь. И это меня совсем убивает! Потому что ты же обижаешься! Вот если бы ты не обиделась, схватилась руками за голову и запричитала бы: «Ох, что же я наделала! Как я могла забыть?.. Прости меня, дорогой–любимый, мне так совестно, так неловко! Господи, чем же тебя накормить?.. Я прямо не знаю даже, что мне делать, со стыда сгораю! Боже–боже!» Но нет, ты этого не делаешь. Ты встаешь в надменную позу, руки в боки и говоришь мне: «Откуда мне знать, что ты не ешь фасолевый суп? Теперь буду знать!» Теперь!!! Это надо же – теперь! Да я тебе сто раз говорил: «Я ненавижу фасолевый суп!» И я ведь помню, что ты кактусы не любишь, потому что, когда увидела у моей мамы кактусы на подоконнике, такую физиономию скривила, что смерти подобно. И поэтому я иду тебе цветы покупать и всегда помню – кактусы обходим стороной, кактусы ей не нравятся, ей нравятся нарциссы. Но я-то почему-то это помню. А тебе почему-то на мой фасолевый суп наплевать. И я понимаю почему – потому что тебе на меня наплевать! Ты же в магазин пошла, эту чертову фасоль купила, потом варила ее, думала чего-то себе. И у тебя даже ни разу не ёкнуло ничего! И теперь ты спрашиваешь меня, что я так «из-за какой-то фасоли взъелся»? Так я не из-за фасоли! Я из-за того, что ты меня не любишь!»