3 минуты 48 секунд

Поклонники Насильники разной степени

Мысли скачут с одного кусочка воспоминаний на другой. Хотелось бы сказать, что на этом все закончилось, тайну узнала моя семья и прекратила это безумие. Но в моей жизни были и другие «поклонники», про которых было бы неправильно умолчать, раз уж я решила рассказывать все как есть.

Не знаю, стоит ли мне благодарить или проклинать природу, которая наградила меня с малых лет женственными формами, но, кажется, именно это сыграло роковую роль.

…Мне было двенадцать или тринадцать лет. Тогда страх сопровождал меня по дороге со школы каждый день. Как это началось и как закончилось – заботливая память избавила от подробностей, потому что, боюсь, если разворошить улей, то они могут разрушить меня окончательно.

Помню – иду со школы домой, убегаю от дороги и прячусь среди домов, чтобы меня не было видно. Почему?

Отец одноклассницы. Иногда он останавливался рядом и предлагал подвезти до дома. Бывало, я соглашалась – боялась или просто не понимала, что происходит, не знаю. Но всегда, каждый раз, он просил поцеловать его в губы, а если я отказывалась, то целовал сам.

Было ли что-то еще или нет – правда, не помню. И, пожалуй, это то, о чем и не хочется вспоминать. Как, впрочем, и те ежедневные десять минут – от школы до дома, пронизанные страхом.

Словно я не у себя в родном городе, а на вражеской территории.

Словно я не девочка двенадцати лет, а солдат, которому приходится прятаться от противника, передвигаясь перебежками, урывками – в каких-то нереальных условиях, слово не в мирное время.

Мне давно не двенадцать, но я до сих пор не понимаю, какую надо иметь смелость (или глупость?), чтобы подойти вот так к однокласснице собственного ребенка, к дочери уважаемого в городе человека. Я уже говорила, что мой отец не был каким-то алкоголиком. Это ведь важно? Это ведь должно было хоть как-то меня оградить от того, что происходило? Кажется, никто и ничто не могло меня защитить. Моя семья ни о чем не догадывалась, репутация и статусность моего отца словно не имели никакого значения. А я сама… Как выразить словами то чувство неуверенности, беззащитности в собственной семье?

Ведь я не только позволяла всему этому случиться, но и молчала. Наверно, это огорчает и ранит сейчас больше всего: у меня была семья, старшие братья, были живы родители.

Как можно девочке восьми или двенадцати ли лет оставаться невидимкой для тех, кто должен быть ближе всего?

…Мне пятнадцать или шестнадцать, но я уже встречаюсь с женатым мужчиной. Сейчас другое время. Мало кого это удивит, но в те времена такое было чем-то ненормальным. Но только не для меня. Я совершенно ничего не знала ни о сексе, ни об отношениях. Девочкам просто неоткуда было это узнать. В то время было нормально ждать одного-единственного, выйти замуж по любви…

Этот «поклонник» кажется положительным: женат, двое детей (он привозил мне альбомы и показывал их фотографии), работает строителем. Он верующий. Он ходит в церковь. Интересно, в чем он кается на исповеди?

Память опять подводит – не дает вспомнить, как мы познакомились, как впервые занялись сексом. Хотя… Он уверял, что мы ничем таким не занимаемся. Вставить член не до конца – не считается. Ни перед людьми, ни перед женой, ни перед Богом – это не секс, а значит не измена. И кто я такая (мне всего пятнадцать), чтобы не верить?

Он ждал меня после лицея, отвозил на фургоне в лес… Уверял, что после того, что происходило, я останусь девственницей. Которой я давно, с восьми, уже не была.

Мне пятнадцать, я настолько наивна… И тогда я действительно верила, но сейчас точно могу сказать: не было там никакого «не до конца»!

Он просил брить ноги до паха – я брила. Это видела мама, но ничего не заподозрила и не сказала. Значит, все в порядке? Значит, он не обманывает?

История будет иметь продолжение, но, пожалуй, расскажу об этом отдельно. Пока же кажется правильным собрать воедино еще пару воспоминаний.

…Не помню, сколько мне было лет. Не больше семнадцати – еще до смерти папы. Я никогда не имела привычки «шататься» где-то, поэтому просто прогуливалась по нашей улице. Мне понравился мальчик, а я – ему. Начали гулять вместе, общались. Кажется, даже за руки не держались, не говоря уже о чем-то большем. Это продолжалось какое-то время, пока однажды он не попросил пойти с ним, якобы забрать что-то.

Солнце уже клонилось к западу, вечерело. Помню, мне не очень понравилась эта идея, но я пошла. Через овраг, к району новостроек. Он завел меня в один из недостроенных домов, заставил встать на колени… Появились еще два его друга…

Я плохо помню, что было дальше. Как выпрыгнула в окно, как потеряла обувь, как бросилась к своему дому…

Помню, что потом целую неделю отказывалась выходить. А в окно видела, как мой недавний «поклонник» продолжает ходить вдоль нашей улицы…