3.Недели по Троице 1-17

Человек из свободного, разумного существа превращается в ослепленного раба, который всецело окружен тьмой и пребывает в ней. Если несчастен слепец, пребывающий в телесной тьме, то насколько несчастнее человек, который повергается во тьму духовную? Когда помрачается свет души, говорит святой Иоанн Златоуст, то человек по необходимости повергается во множество зол. Когда погасает светильник, утопает кормчий, уводится в плен военачальник, то кругом водворяется тьма, отчаяние и ужас. Tо же самое и в духовной жизни. Духовно ослепленный человек перестает различать добро от зла, ложь принимает за истину, зло за добро, грех за добродетель, и носится по житейскому морю, как захваченный бурей корабль, которым потерян из вида маяк и на котором уже утонул кормчий. Быть может, он недалек уже от тихой безопасной пристани; но он не знает, куда направляться, или стремиться дальше от пристани в бездну разъяренного моря, которое и поглотит его, или налетит на скалу, от которой разобьется в дребезги. По толкованию святых отцов церкви, око в данном случае может означать и вообще настроение нашего сердца, с которым мы должны совершать свои действия. Если настроение его чисто и правильно, то чистыми оказываются и все дела, совершенные человеком — от чистого сердца. Поэтому даже при различении добрых дел нужно принимать во внимание не то, что делает человек, а то, с каким настроением он делает. Этим настроением должна быть любовь, чистая любовь к Богу; если сердце настроено чем-нибудь иным, то тускнет само добро, совершаемое человеком, и тьма опять будет облегать все его нравственное бытие.

Между тем, человек, даже понимая все это, может иногда поддаваться искушению, нельзя ли как-нибудь примирить две стороны своего отношения к Богу и миру так, чтобы, сохраняя в своем сердце любовь к Богу, в то же время не оставлять и мира. Это особенно чувствуется теми, которые успели завоевать себе почетное или обеспеченное положение в мире, так что он становится для них источником разных наслаждений и преимуществ. Наглядный пример такого положения представляли современные Христу фарисеи и саддукеи. В их руках сосредотачивались все земные преимущества и блага: они были богаты, занимали почетные должности, пользовались влиянием и почетом. Поэтому у них являлось естественное желание доказать, что служение в этом смысле миру нисколько не подрывает их любви к Богу и служения Ему; напротив, — находящиеся в их руках блага и преимущества дают им еще больше возможности делать добро своим ближним и таким образом осуществлять центральный пункт божественного закона. Но сама действительность разрушала этот самообман.

Известно, как пользовались эти вожди иудейского народа выпавшими им на долю земными благами и преимуществами. Среди них пышно развились наихудшие страсти, какие только могут омрачить нравственное достоинство человека. Фарисеи, считавшие своим преимуществом изучать и истолковывать закон, превратили его в запутанную систему внешних предписаний и запрещений, которые исполнялись со скрупулезной точностью, как-будто в них именно и заключалась вся сушность нравственного закона, хотя в то же время с гордым пренебрежением относились ко всем, не принадлежавшим к их секте, бессердечно отталкивали от себя всех тех труждающихся и обремененных грехами, которые более всего нуждались в нравственной поддержке, и хвастливую выставку своих филактерий и воскрилий ставили себе в особенную заслугу, не считая в то же время грехом обидеть вдову или оттолкнуть нищего. С другой стороны, саддукеи, захватив в свои руки все главнейшие иерархические должности, превратились в замкнутую, гордую своим богатством и положением касту, которая не хотела и знать никого кроме себя, служила поработителям народа — Ироду и римлянам, проводила жизнь в пышности и роскоши и, забыв свое высокое назначение и положение, всецело отдалась наживе, ради которой не стыдилась даже производить незаконные поборы с обездоленного и порабощенного народа, сама вела бесстыдный торг жертвенными животными при храме и поощряла всевозможных промышленников и торгашей в их спекуляции на счет бедняков, беря себе из этих поборов львиную часть. Таким образом, эти служители закона и храма, которые должны бы всецело отдавать себя на служение Богу, в действительности служили не Богу, а мамоне, тому сирофиникийскому божеству, которое было олицетворением богатства, честолюбия и всех вообще пороков и страстей низшей, чувственной стороны человеческой природы.