3 в 1

— Только это, — и она кивнула на топор, — тебе ни к чему. Не в топоре дело. Вообще то, что кладут тебе в гроб (ах, простите, в погребальную ладью) не имеет никакого значения. Имеют значения те мысли, те фрагменты жизни, что ты заберешь с собой. Озарения. Когда ты вдруг понял что-то такое, что нельзя описать словами. И для этого совсем не обязательно лезть на вершины. Часто совпадение музыки в наушниках с настроением дает такую вспышку. Или солнечный луч пробивающийся сквозь осенний лист. А может просто увиденная радуга.

— Да, да, — усмехнулся Макс, — а ещё я слышал, что важно творчество. Что с собой возьмешь то, что создал. И жить будешь в созданном самим собой мире. Как тот художник или писатель.

— И это тоже. А ещё чувства. Настоящие.

— Любовь?

— Кстати о радуге, — Смерть, будто проигнорировав его вопрос, указала куда-то за спину Максима.

Он обернулся и увидел, что там, где по его мнению начиналась радуга, оказывается стоит большая арка, сложенная из грубо обтесанных гранитных плит в форме буквы “П”. Что-то вроде фрагмента Стоунхенджа. И как он раньше её не заметил?

— Тебе туда. Это и есть ворота в Вальхаллу.

Максим ещё раз внимательно посмотрел. Просто арка. В чистом поле. За ней такая же трава.

— Они самые. Не сомневайся, — ещё раз сказала девушка. — Иди. Но на входе тебя спросят.

— О чем?

— Там узнаешь.

И Максим побрел сквозь колышущееся у его ног море травы, не выпуская топора из рук. Может пригодится.

Сделал несколько шагов. Обернулся. А смерти — нет.

Подойдя вплотную к арке, Максим остановился. За ней всё так же было поле. Пожалуйста — можно обойти справа или слева. Но он всё-таки шагнул под каменную балку. И сразу очутился в другом мире.

Здесь была ночь, а перед ним, сколько хватало глаз, простиралась равнина, усеянная кострами. Возле которых Макс мог видеть какие-то силуэты. Значит там сидели люди. Максим обернулся назад. За границами ворот, в которые он зашел, была такая же картина: ночь, костры. В этот момент кто-то дотронулся до его руки.

— Молодой человек, вы к кому?

Макс обернулся. Прислонившись к одной из гранитных опор, стоял мужчина. На голове смешная шапочка-колокольчик. Глаз не видно, но в свете костров видно широкую белозубую улыбку. И ещё, кажется он был очень загоревшим. На шее бледно голубой шарф, а руки в карманах какой-то странной коричневой куртки.

— Да, вот…, — Макс помахал топориком. — Я в Вальхаллу.

— А. Ну тогда иди, конечно.

Макс сделал неуверенный шаг, чувствуя иронию в словах собеседника.

— Без топора ведь никак. А с топором оно да, оно конечно. Как не пустить? — продолжил тот. Тем не менее не делая попыток остановить туриста.

— А что, если действительно без топора? — осмелел Максим.

— Пропуск в Вальхаллу — это подвиги и поступки, а не то, что положили тебе в гроб. Или ты думаешь, если герой в последний момент не успел ухватиться за этот поручень, то его не примут за столом у Асов?

— Так что, может и викингом быть не обязательно?

— Я похож на викинга?

Макс ещё раз оглядел собеседника. На нем были грубые ботинки. А икры до колен обтянуты гамашами. От чего штанины на бедрах казались шире, чем были.

— Нет, скорее на путешественника девятнадцатого века.

— Так и есть. Только начало двадцатого. Меня зовут Сэнди.

— Поступки — вот настоящее богатство, — продолжил Сэнди.

— Ага, — с иронией подхватил Макс. И мысли, и чувства, и то, что создано тобой. Жить во всем этом будем и после смерти.

— Все твои достижения и мысли важны прежде всего для тебя, — ответил Сэнди. — Не так важно, что ты оставишь после себя. Ведь погибнуть можешь не только ты, но и вся цивилизация. Для кого тогда всё это? Все эти пирамиды и книги — это, конечно, хорошо. Но имеет значение больше для их создателей. Через что они прошли и что постигли, создавая их. Вот это мы и забираем с собой.

— Пирамида пропуск в Вальхаллу?

— В какой-то мере. Но не для того, ради кого её построили, для того, кто строил.

— А как вы здесь оказались?

— Я взошёл на гору.

— При жизни?

— При смерти. Но не спустился.

— Это засчитывается?

— Конечно. Это и был мой путь сюда. Кто-то прыгнул с парашютом. Кто-то действительно отправился на войну. У каждого свой путь. Главное — перебороть себя. И у каждого эта вершина своей высоты. Кто-то осмелился написать стихи и показать их всем. Тоже вариант. А уже само место зависит от количества таких поступков. Оно может быть ближе к богам или дальше. Но нет поступков — нет места. Вообще люди слишком волнуются о том, как жить. Надо бы думать о том, как умирать. Ведь так важно то состояние, в котором ты перешагнешь эту грань. Тут есть и те, кто не взошел. Они завершили свой путь уже здесь. Главное, что они шли и умерли в этот момент. Как воины достойные пировать здесь вечно.

— Как красиво! Так я пойду, осмотрюсь? — уточнил Макс.

— Иди, конечно.

Где-то вдалеке Макс увидел сооружение напоминающее огромный шатер. Там горел свет. И это было самое яркое пятно во всём этом поле. Он шел мимо костров поменьше и обратил внимание, что возле одного из них сидели люди в камуфляже. Во всём похожи друг на друга, кроме рисунка этого самого камуфляжа.