30 чашек кофе

Он смотрел вслед Насте. Она будто парила, а не шла. Волосы свободно развевались, длинная юбка колыхалась вокруг ног. Он, безусловно, выглядел идиотом, когда она сказала про дочь — проглотил язык и задержал дыхание. Интуитивно он чувствовал, что Настя не стала бы поддерживать их флирт, будь она в отношениях. И именно эта возможная ошибочность его суждений о ней напугала в первый момент, немедленно разбившись о её прямоту. Она интересна ему. Чем дальше, тем всё больше. Интересна как женщина, которую хочется узнавать и завоёвывать.

* «Москва слезам не верит», 1979, реж. В. Меньшов

4. Книги (18 мая)

Она попала под дождик, быстрый и сильный. Ничего не предвещало: ни прогноз, ни облака, ни солнышко. Налетел и улетел, испещрив её одежду пятнышками и покрыв волосы капельковой вуалью. Она прикрыла глаза ладонью, приложив её козырьком, чтобы не размазалась тушь, и чуть не врезалась на пороге в Павла, распахнувшего для неё дверь кофейни.

— Ой! — вскинула голову вверх, обдав его едва ощутимой моросью. — Привет!

— Забегай! Привет! — он посторонился, пропуская её, и прикрыл дверь. — Если бы мы обменялись номерами телефонов, то я бы тебя просто подхватил по пути, и ты бы не промокла.

Она резко остановилась и взглянула на него.

— Я особо не промокла. Скажем, освежилась, но спасибо, — развернулась и прошла к табуретам, задумавшись о чём-то. — Секунду, — кивнула то ли ему, то ли себе, достала телефон и отправила сообщение.

Он присел рядом, наблюдая за ней. Брови немного сведены, пальцы летали по экрану. Она быстро закончила, отложила телефон и улыбнулась ему.

— Привет ещё раз! Привет новому понедельнику! Мои выходные: много гуляли с дочкой, ездили на дачу, немного подзагорели, летали на качелях до головокружения, мыли-рыхлили-прибирались, совершили набег на детские магазины, — оттарабанила она. — Как твои?

Он улыбнулся в ответ.

— Сначала ответь, дашь мне свой номер или нет.

Она крутнула трубку волчком по столешнице.

— Решу к пятнице. Твой тоже пока брать не буду.

— Хорошо. Объяснишь почему?

Она глубоко вдохнула.

— Бывало, что я шла на поводу у своих порывов, но они были какими-то поверхностными. С тобой же вдруг захотелось…основательности что ли. Конечно, вообще рано об этом говорить. Глупо звучит, но как-то так. Не хочу рушить эти ощущения никакой стремительностью.

— Звучит лестно и честно, — тихо произнёс он.

— А честность ты ценишь.

— Точно, — он кивнул. — Перейдём к домашнему заданию?

— Ты подготовился? — у Насти загорелись глаза.

— Обижаешь! — Павел показал ей фото довольно старого и потрепанного издания, страница 30 и отмеченная карандашом строка 33. — Мне выпал Стивенсон «Остров Сокровищ»: «копыта лошади пронеслись по нему и отшвырнули его»*

— Как ты считал строки? — она пробегала глазами по изображению.

— Все подряд, не пропуская даже тех, где одно слово. За него тоже можно зацепиться и раскрутить тему для размышлений.

— Что надумал по фразе? Вот самое первое, что пришло на ум? — она оторвалась от экрана.

— Опасно, боль, спасение.

— Не гибель? — вернула ему телефон.

— Странно, но нет. Почему-то подумалось, что такая боль именно спасает от чего-то более болезненного и страшного. Я давно читал, не вспомнил по строке сцену.

— Перечитал потом? — они оба поставили по локтю на край стойки, подперев щёку.

— Да, всю главу и дальше. Этим и занимался все выходные — перечитывал произведение и думал о тебе.

Она опустила взгляд, мимолетно улыбнувшись.

— Так уж и все выходные?

— Подловила. Не все, но большую часть. Наконец выкроил время помочь отцу с расчисткой сарая на даче. В воскресенье отоспался, потом почти весь день угрохали на обустройство нового офиса, подключали и тестировали необходимую технику. Вечера, поздние, провёл за книгой и мыслями о кофейной знакомой выдумщице, — он заметил её порозовевшие скулы.

— Я тоже думала о тебе, каждое утро, — она скользнула по нему взглядом. — Я не читала «Остров Сокровищ», хотя знаю, о чём там, — она оттолкнулась от стола, распрямляясь. — Хочешь узнать мою первую мысль на слова строки? — она выжидательно посмотрела на него.

Он кивнул.

— Наверное, я прозвучу негуманно, но мне увиделась лошадь. Грациознейшее животное. Даже когда напугано или в мыле, сохраняет неимоверную аристократичность.

— Поэтичность в тебе развили лошади? — приподнял брови.

Она засмеялась.

— Никогда не задумывалась — вполне возможно, что сыграли не последнюю роль.

Она пригубила незаметно возникший перед ней кофе.

— Я старшая в семье.

Он не донёс свою чашку к губам.

— Я тоже.

— Рыбак рыбака, — хмыкнула она. — У меня сестра.

— У меня тоже, — он сделал большой глоток.

— Моя младшая сестрёнка — девочка-девочка. А я такая девочка-свой парень. Я гоняла на великах где попало, разбивала локти и колени, лазала по деревьям и заборам, падала с них не единожды, ела кисляще-горькие незрелые ранетки, прыгала с крыш сараев и гаражей. Дралась.