30 лет до нашей встречи

– Мама, а дядя Миша снял сам с меня колготки и задел…ммм… ну задел.

– Ну и чо? Ведь это ты сама в лужу-то наступила, что ходить с мокрыми ногами что ли? Или колготки через голову снимать? Не чуди…

– А дядя Миша еще меня вчера по попе хлопал… много раз и потом гладил.

– Ну так не трогай чужого и хлопать не будет… Скажи спасибо, что вообще соглашается с тобой сидеть, пока место в саду не дали. Хватит фигню молоть.

– Тебе показалось, ты врешь, не придумывай… фантазерка, тебе верить – себе не доверять…

Вот такое я слышала все полгода от своей родной мамы. Ну как я еще могла сказать о том что он со мной делает? Если я еще даже слов таких не знала? И названий действиям.

Зато с мамой он был залихватский сосед! Шутил, смеялся, угощал ее чем-нибудь и всегда говорил:

– Танечка, Вы не стесняйтесь, приводите Ларочку чаще, мне хоть не так скучно.

Думаете, я по-другому не пробовала до нее донести? Я рисовала 1 мужскую абсолютно голую фигуру, со всеми физиологическими подробностями и растительностями и рядом себя и «диалоговый шар» как из комиксов рядом с надписью:

– «А потрогай меня «там» – от лица мужчины.

Вы думаете, мама поняла? Ага, она просто сказала папе, что бы он голый ночью из ванны до комнаты не ходил, а то, видите ли, я увидела его и нарисовала вот такое безобразие. Я не знала, как еще донести до нее и решила по-другому – значит, мама знает, что он делает со мной, а может так со всеми? Может всех так обучают девочек в детстве?

На этом мои детские мозги успокоились и стали принимать жизнь как есть, но жаловаться маме я перестала, впрочем, как и доверять ей. А на следующей неделе мама привезла на Север моего брата.

Глава 8. Толстеть специально

Брат младше меня на 3 года. Иван. И я его ненавижу… Мама постоянно с ним возится, сюсюкает, целует, а на меня не обращает внимания, а то и того хлеще – «ну ты же старше, ты должна уступать»! Да с какого такого фига-то? Это моя вещь, и я ее не отдам.

И вот уже понеслась орущее-визжаще-кричащая «колбаса» по кухне-коридору-комнате.

«Бабах», «дзинь», «ааааааааааааа», у меня кровь бежит, я вписалась лобешником в стекло, а осколками осыпало брата – и мама несется к нему, целует брата в попу, а меня отправляет  в угол, даже не удостоверившись, что со мной все в порядке и я полчаса стою в луже крови. Как таковой, вид крови меня никогда не пугал, вообще. Да и крови я не боюсь.

Хотя есть в моей головушке странное воспоминание – мне еще очень мало лет и я с легкостью вижу над собой внутреннюю часть стола, снизу. Болтики и какие-то металлические «бабочки» на торчащих стержнях из углов. Стол. Внизу перекладина, я уцепилась за нее руками. С края стола капает еще свежая кровь. Свиная. Это папа принес и кинул на стол мясо. Я не вижу родителей, но слышу, как они ругаются (мать у меня страшная матершиница и честно говоря, хабалка еще та, склочная).

– Ну и на какой … хуй… ты ее приволок, у нас холодильника же нет, а тут еще и пробки повыбивало, нет, чтобы подумать, как я буду с дитем в такой холодине выходить и печку топить? А ты ногу целую свиную приволок! Что мне с ней делать теперь? У нас и свечи сейчас закончатся, ты их купил? Сколько раз тебе можно повторять…….

Я это слышу из-под стола, а с краю медленно капает кровь. Кап…кап…кап…кап. И теперь, когда моя жизнь очередной раз делает «финт ушами» я во сне перед большими переменами вижу эту картинку – капающая кровь и фоном ругань родителей при горящих свечах.

Я много раз от матери слышала – «я вообще не хотела тебя рожать, но я буквально залетела с первого раза и вообще я не планировала так рано, я хотела в Институт культуры поступать или в крайний случай в Культ-просвет-училище, а тут ты!» … ну и такое прочее.

Я была нежеланным ребенком. А брат планируемым – любимым сыночком.

Сколько раз я ловила себя на мысли, уж лучше бы меня не было, что я никому не нужна кроме папы и, видя, как мама «облизывает» Ваньку, а меня нет, моя самооценка и самоценность убегала далеко в «минус».

А еще и этот Педофил. Ведь стоя теперь часто в углах (я каждый из них знала «в лицо») я много задумывалась, как же мне самой себя защитить. И я начала наблюдать за Педофилом и мамой. И если я раньше не улавливала – то теперь четко видела, что он смотрит на мать с отвращением, стоит ей только отвернуться. Он ненавидел толстых женщин! В моем детском мозгу это уложилось не с первого раза. Но дошло!

А так, как мое детское сознание оно и есть детское – оно сделало вывод – мама у меня дама корпулентная, весом этак под 100 кг, вот именно поэтому дядя Миша-Педофил ее не «трогает» там и не заставляет раздеваться всегда, как остается наедине. Значит что? Значит мне надо стать такой же толстой! Все!