30 сребреников

— Научите меня этому, ну и вы ещё упоминали, что неплохо говорите на арабском.

— Вы хотите сеньор Иньиго стать архитектором? — удивился он.

— Нет, просто хочу расширить свой кругозор, — объяснил ему я, — а арабский я хотел изучить уже давно.

— Хм, совесть мне не позволит учить вас этому языку, — задумался он, — но могу предложить учить его совместно у моего учителя? Он берёт очень недорого.

— Вот и договорились, — улыбнулся я, показывая, чтобы он убрал вексель и не доставал его больше.

— Фух, словно камень с плеч, — признался он так и делая, и снова хорошее настроение стало к нему возвращаться, Альберти широко улыбнулся.

— Признаюсь вам честно сеньор Иньиго, иногда я прошу бога, чтобы послал мне такого же сына, как и вы, — неожиданно сказал он.

Я скептически хмыкнул, показывая на своё уродство, на что он тут же зашикал на меня.

— Что с этой красоты синьор Иньиго, если человек червивый изнутри? — возмутился он, — если вначале ваша внешность ещё как-то меня затрагивала, то чем больше я вас узнавал, тем больше она переставала для меня существовать. Так что прекратите себя корить по этому поводу, вашей вины в том, что есть сейчас, точно нет.

— Для других людей есть, — в голове сразу промелькнули сцены из Гвадалахарского дворца, где собственные братья и сёстры обзывали меня уродом, выродком и плевались, желая смерти, когда меня редко выносили на потеху приезжим родственникам.

— Это плохие люди синьор Иньиго, — горячо заверил меня он, — не слушайте их.

Я вздохнул.

— Вернёмся к архитектуре, пока вы не заставили меня сеньор Леон уронить слезу, — сказал я полушутя, полусерьёзно, на что он закивал головой и пообещал завтра принести все свои чертежи и инструменты, чтобы начать обучать этому искусству, ну и также, мы договорились встретиться завтра в обед с его учителем для занятий арабским.

* * *

— Это и есть мой второй ученик, синьор Альберти? — искренне удивился человек, открывший нам дверь.

— Именно синьор Жозе, — довольно кивнул Леон, державший меня на руках.

— А он не мал для этого? — поинтересовался тот, рассматривая мою внешность.

— Достаточно взросл сеньор, для того чтобы знать греческий и латынь, — ответил я за себя.

— А-а-а, — тут его лицо прояснилось, — а вы случайно не тот самый синьор Иньиго де Мендоса, слухи о котором кружат над этим городом?

— Что за слухи? — тут же заинтересовался я.

— О вас дважды упоминали на курии, — заметил он, — причём в весьма положительном ключе.

— Вы так близки к папскому дворцу? — удивился я.

— Синьор Жозе служит в одной из папских канцелярий, а точнее руководит направлением международной почты, которая поступает для папы, — с улыбкой отрекомендовал его мне Альберти.

— Сеньор Жозе, если вы скажете, что знаете ещё иврит или арамейский, то сразу получите себе в моём лице двойного ученика, — тут же отреагировал я, — я давно хочу изучить эти языки.

— Арамейский нет, но знаю того, кто может его преподать, — улыбнулся итальянец, — а с ивритом у меня всё очень даже хорошо.

— Предлагаю зайти внутрь и за обедом обсудить нашу дальнейшую учёбу, — весело заметил Альберти, — я внезапно почувствовал в себе такую необъяснимую тягу к изучению иудейского языка, особенно если за это заплатит сеньор Иньиго, а я просто посижу рядом и послушаю.

— Хорошо, что нас сейчас не слышат кардиналы, — покачал я головой, чем вызвал смех уже у обоих мужчин.

* * *

— Да, слухи о нём не врали, — когда урок был закончен, нового ученика унесли, а мужчины остались вдвоём.

— Я думаю вообще Жозе, что ему также хватит полгода, чтобы всё изучить, — грустно признался Альберти, — чувствую себя неполноценным рядом с этим мальчиком.

— Ты? — изумился его друг, — ты один из самых известных и уважаемых людей Рима Леон! Побойся бога говорить о себе такие вещи.

— Ты сам его сегодня видел, — тяжело вздохнул тот, — не ребёнок, а губка поглощающая знания, выжимающая тебя до капли.

— Если он такой умный, покажи ему свою нерешаемую задачу, — удивился Жозе, — ту, что ты мне показывал по венецианскому шифру.

Альберти на секунду замер, затем бросился и обнял друга.

— Ты — гений! — кинул он на бегу и побежал догонять ребёнка.

Те ехали весьма неспешно, так что он догнал их.

— Сеньор Иньиго! — Альберти решил ничего не объяснять, а просто достал из кармана короткую записку, за расшифровку которой ему пообещали сто флоринов, и протянул её Алонсо, чтобы он показал её ребёнку, — что здесь написано?

Тот, ничуть не удивившись такой странной просьбе, долго рассматривал несколько строчек, затем опустил взгляд на Леона.

— Мне нужно знать венецианский, без него я не смогу этого сделать.

Челюсть у Альберти отпала.

— Вы хотите сказать, что знаете, как это можно прочитать?

— Это простейшая криптография, — кивнул тот, — многоалфавитный шифр, реализованный в виде шифровального диска. Суть заключается в том, что в данном шифре используется несколько замен в соответствии с заранее заданном ключом, а поскольку это слово скорее всего на венецианском, судя по написанию слов, мне нужно знать этот язык, чтобы его подобрать.