30 вопросов, чтобы влюбиться

В профиле я нахожу ссылку на публичный канал. Там всего триста подписчиков, но комментируют его активно. Закрепленным висит сообщение со ссылкой на последний сет – подборка ремиксов на классику альтернативы. Мне даже любопытно послушать. Я под электронную музыку только танцую на школьных дискотеках, а для души предпочитаю МакSим, но на перемене включаю Славин сет.

Одноклассники со звонком мгновенно вскакивают и несутся по своим делам, а я остаюсь на месте и вставляю наушники.

Ритмично, динамично.

В музыке я совсем не разбираюсь, но мне нравится компоновка. То, как бесшовно одна песня перетекает в другую, не мешая наслаждаться сплошным потоком звучания.

Глава 6.

На вылазку за кроссовками я решаюсь лишь на последнем уроке. Тяну руку, отпрашиваюсь в туалет, а сама хватаю телефон и несусь на первый этаж, к спортзалу. Из приоткрытых дверей слышны крики парней и свисток. Мяч гулко стучит о пол. Девчонки визжат, как болельщицы.

Осмотревшись, я понимаю, что угрозы разоблачения в сию минуту нет. В коридоре пусто, а весь одиннадцатый «В» занят игрой в баскетбол. На цыпочках я захожу в мальчиковую раздевалку напротив спортзала. Маленькая коморка заставлена железными шкафчиками. Вся обувь валяется под скамейками. Я быстро нахожу горчично-фиолетовые кроссовки – они стоят у стены, рядом с окном.

Но сперва решаю записать размер одежды и раскрываю шкаф. В нем все в кучу. Рюкзак завален футболкой, свитшотом и джинсами. Поднимаю футболку, зачем-то нюхаю.

Что я творю?

Дергаюсь от собственной глупости и отшвыриваю футболку обратно в шкафчик. Хотя пахнет она приятно, чем-то похожим на жвачку, типа «Love is…».

«М» – вношу в Ликин файл самодовольно.

Любопытство, точнее, желание сорвать джекпот и найти ответы сразу на несколько вопросов, заставляет меня заглянуть в рюкзак. В дневнике ничего полезного. В тетрадке по алгебре дурацкие рисунки: фантастические монстры дерутся друг с другом, геометрические узоры переплетаются, улыбается солнышко. Под учебниками нахожу много мусора: стертые чеки, обертки шоколадок, уже высохшие салфетки, в общем, тоже ничего интересного. Вдруг натыкаюсь на что-то рукописное. Среди прочего валяется записка, измятая, рваная, явно давнишняя.

Сердце предвкушает нечто важное, ускоряет темп. Я разворачиваю записку и долго вчитываюсь в кривой почерк.

«Слава, пишу тебе так, потому что боюсь сказать в лицо. Ты мне очень нравишься, но, кажется, совсем этого не понимаешь. И я не могу определить, взаимно это или нет…».

Хе, как будто Анжелика писала.

«Но держать все в себе больше нет сил, поэтому признаюсь тебе вот так, по-дурацки, в любви. Жду твой ответ. Люся».

Ого! Надо сфоткать для Коростылевой. Хотя… что это доказывает?

Любовная записка валяется в его рюкзаке вместе с остальным мусором, как будто сама таким же мусором и является. Непонятно ведь, ответил он на ее чувства или нет. Блин. Вот интрига. И как же мне это узнать?

Я сокрушительно плюхаюсь на скамейку. Провожу ладонью по лицу, выдыхаю.

Можно мне квест попроще?

Сижу так в размышлениях о несправедливости своего положения, забыв, зачем пришла. Потом замечаю время на экране блокировки и вскакиваю.

До конца урока осталась пара минут, а я до сих пор ничего не раздобыла. В спешке запихиваю весь мусор, тетрадки и учебники обратно в рюкзак, закидываю его сверху одеждой и наклоняюсь за кроссовками. На внешней подошве ничего нет. Заглядываю внутрь. Обычно размеры указываются где-нибудь поближе к пятке, но тут пусто, только бренд. Я раздвигаю язычок шире и заглядываю дальше, приходится почти нос туда запихивать, ибо ничего не видно.

Ага, вот оно – сорок три.

Китайское барахло. Додумались же разместить размер так глубоко.

– Что за… кринж4? – слышу от двери.

Блииин!

Оборачиваюсь и подпрыгиваю на месте. Бархатов передо мной во плоти. Морщит лицо в отвращении и протягивает долгое «эээ». А я немею. Буквально голос пропадает, и все тело цепенеет.

Капец я везучая!

Так и хочется взорваться, но у меня только пульс подскакивает. Сердце бешено бьется о ребра, аж грудная клетка трещит.

Какой стыыыыд…

– Зачем ты нюхаешь мои кроссовки? – выдает Бархатов, отойдя от шока. Лицо становится ровным, но морщинка на переносице не разглаживается до конца.

– Я их не нюхала! – отскакиваю к окну. – Я все сейчас объясню…

А у самой в голове перекати-поле. Причем такое безмятежное, будто ситуация вовсе не аховая. Мозг в самый нужный момент отключился. Только сердце работает, как заведенное, почти жужжит от невыносимого ритма. Ладони уже мокрые. И по позвоночнику стекает неприятный холодок. Кажется, я такой стыд не испытывала, даже когда Анжелика застукала меня с силиконом.