300 лет российской морской пехоте, том I, книга 1

25 ноября 1741 г. на престол взошла дочь Петра I — императрица Елизавета Петровна, которая обратила внимание на бедственное состояние морских полков. Для их пополнения 5 февраля 1743 г. она назначила солдат Бакинского, Дербентского, Дагестанского и Сальянского пехотных полков «по способности их к морской службе, для того, что оные в Персидском корпусе, а потом в Турецкую войну в Азовской экспедиции служили и по нескольку кампаний на тамошних морях бывали, почему уже к оной морской службе частию приобыкли». Однако, несмотря на это пополнение, дни морских полков были уже сочтены.

Идеологической основой правления императрицы Елизаветы стала преемственность деяний Петра I.

Императрица Елизавета Петровна. Портрет кисти К. Ванлоо. 1760 г. (ГМЗ «Петергоф»).

Поэтому, приступая к реформам, она именным указом 2 апреля 1743 г. объявила свое намерение «флот содержать во всем на основании, учиненном Ее Императорского Величества от Государя родителя блаженной и вечной славы достойной памяти Государя Императора Петра Великого»[24]. В соответствии с этим Адмиралтейская коллегия 10 марта 1744 г. представила новое флотское расписание, по которому морские полки упразднили и возродили «петровску» систему, существовавшую до 1733 года. Морская пехота снова стала состоять из Адмиралтейского батальона, трехротного Галерного батальона и корабельной солдатской команды общей штатной численностью 5735 человек Нельзя сказать, чтобы эта реформа являлась серьезно продуманной. Политические устремления оказались сильнее разумных доводов, изложенных в докладе Воинской морской комиссии 1733 года. Решениями 1744 года в развитии морской пехоты был сделан скорее шаг назад, нежели вперед. Тем не менее, эта система просуществовала 20 лет.

К сожалению, петровская суть в преобразовании морских солдат оказалась только внешней. Вместе с прежней структурой солдатская команда и батальоны не получили от императрицы должной заботы. К постоянной нехватке нижних чинов добавился еще острый некомплект офицеров. С 1743 года чинопроизводство на флоте было приостановлено. В результате к 1748 году в солдатской команде не хватало более половины офицеров. Тогда Адмиралтейская коллегия решила до утверждения императрицей самостоятельно назначить 50 лучших унтер-офицеров на должности прапорщиков. Этот необходимый шаг вместо поощрения вызвал осуждение верховной власти. В 1750 году Сенат отменил решение коллегии и велел наказать виновных в самочинном производстве. Не удивительно, что дальнейшее комплектование «солдатской команды» офицерами испытывало большие трудности. Впрочем, это была общая проблема морской службы. Как отмечалось в одном из докладов, «кроме бедных дворян, по большей части поневоле записанных, и детей во флоте служащих офицеров, нет никого, кто бы в оную вступить отважился».

В таком состоянии Балтийский флот встретил Семилетнюю войну 1756–1763 гг. Несмотря на все проблемы, русские корабли совершали боевые походы к берегам Швеции, Дании, Померании. Но для морских солдат главными стали действия под крепостью Кольберг, прикрывавшей с северо-востока подступы к внутренним областям Прусского королевства. Долгое время российским войскам не удавалось взять этот важный пункт. 15 августа 1760 г. к крепости подошла эскадра адмирала З.Д. Мишукова и 17 августа высадила десант — 700 морских солдат при 5 пушках и 2 единорогах под общим командованием капитана А. Секерина. Десант закрепился на берегу, и 19 августа Мишуков велел свезти с кораблей всех морских солдат. Операция развивалась успешно. Построив лагерь, десант 28 августа атаковал прибрежную прусскую батарею в устье реки Перзанте и штурмом взял ее. Но 7 сентября небольшой отряд противника внезапно контратаковал батарею, застал русские войска врасплох и захватил ее сходу. Распространился слух, что к пруссакам подошли большие подкрепления. В войсках началась паника: «солдаты, пришед единожды в робость и заметание, ружья свои кидали и на корабли бросались». Хотя к вечеру батарею отбили, Мишуков решил срочно эвакуировать десант. В неоправданной спешке оставшееся на берегу имущество, палатки и провиант сожгли, а пороховой погреб взорвали. Уже 9 сентября эскадра отплыла в Кронштадт. После этого сухопутная армия вынуждена была также отойти на зимние квартиры.