300 лет российской морской пехоте, том I, книга 3

Но, надо полагать, что в число убитых союзники записали всех моряков, не вернувшихся из десанта. Между тем 4 матроса не погибли, а попали в плен. Одного французского матроса, простреленного пулями навылет у обоих плеч, матросы из партии лейтенанта Анкудинова нашли среди трупов в ущелье на северном склоне Никольской горы. Другой французский матрос — Пьер Ландорс с «Форта» — был захвачен на вершине горы у края обрыва совершенно обезумевшим от страха и забившимся в расщелину. Двух англичан взяли в плен тяжелоранеными, и один из них вскоре умер. Трое остальных после окончания войны вернулись домой при обмене пленными. Кроме пленных, победителям достались 7 офицерских сабель, 56 ружей и множество амуниции. Когда через неделю после боя в Петропавловск пришел корвет «Оливуца», его команду удивила экипировка встречавших их боцмана 47-го экипажа Шестакова и 5 гребцов. «Когда они вышли на палубу корвета, — вспоминал один из офицеров, — то костюмировка их поразила нас своим разнообразием: у одних были английские шапки, у других французские пояса с патронами и т. п.»[98]. Самый же дорогой трофей защитники обнаружили на побережье. При отступлении английские морские пехотинцы не смогли спасти свое знамя, которое досталось в руки победителей.

Знамя британской морской пехоты, захваченное защитниками Петропавловска при отражении десанта союзников 24 августа 1854 г. Компьютерная прорисовка полотнища (135x105 см), хранящегося в Государственном Эрмитаже. Знамя доставил в столицу 26 ноября 1854 г. брат погибшего лейтенанта князя А.П. Максутова лейтенант 47-го флотского экипажа князь Дмитрий Петрович Максутов, лично повергнувший трофей к ногам Николая I. До 1925 г. знамя хранилось вместе с другими реликвиями в Троицком соборе Лейб-Гвардии Измайловского полка, затем его передали в знаменный отдел Артиллерийского музея, откуда в 1948 г. оно поступило в Государственный Эрмитаж.

На другой день 25 августа союзники не предпринимали активных действий и хоронили своих убитых. После столь тяжелого поражения контр-адмирал де Пуант окончательно решил покинуть Камчатку. Два дня его корабли чинили полученные в бою повреждения. Утром 27 августа вражеская эскадра снялась с якоря и в 9 часов вышла из Авачинской губы, отправившись к берегам Америки.

В 11 часов в Петропавловске отслужили благодарственный молебен. Вечером губернатор дал офицерам большой праздник, во время которого они единодушно решили послать с донесением о победе командира батареи № 2 князя Д.П. Максутова. Но его отъезд пришлось отложить. У раненого князя Александра Петровича Максутова началась горячка, и 10 сентября он умер. Похоронив брата, Дмитрий Максутов отправился в путь. Через два месяца он, наконец, добрался до Иркутска, и вся Россия узнала о подвиге маленького гарнизона. К этому времени империю уже потрясли неудачи при Силистрии, Альме и Инкермане, затопление Черноморской эскадры, осада и первая бомбардировка Севастополя. На этом мрачном фоне камчатские известия поражали своим безусловным триумфом. 26 ноября князь Максутов прибыл в Петербург к генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу. Глава морского ведомства сразу же повез офицера в Гатчину, где Максутов поверг английское знамя к ногам императора.