300-летняя Брачная ночь Атлантиды

Нет на нее и суда. Достигший совершенства, просветленный старец выглядит непонятным с точки зрения обывателя или (что стократ хуже) верующего обывателя. Он игнорирует ритуалы, выходит из себя, проявляет черты гнева и внешнего несовершенства… Но Бог прощает ему эти внешние вроде бы слабости, воспринимая их как язык юродства. Он хочет, чтобы Его невеста хранила печать инкогнито, была девственно сокрыта от мира, пребывая среди людей. Для того и насылает на нее различные маски и юродивые кривые зеркала, кривые юродивые образы. Но душа сочетанна узами брачночертожными с Всевышним. Она вступила в особый завет-брак с Всемогущим, и уже ничто не может их разделить.

Испытания невесты отличаются от иноческих. Всевышний попускает отступления при полном игнорировании буквы, но невеста убеждается в безусловном покрове своего Возлюбленного. И в конечном счете как бы тяжело ей ни было, каким бы тяжелым ни было бы отступление, сладчайший Жених приходит и дарит еще и еще Самого Себя и утешает несказанно.

K

И совершенней исламского хакиката и католического францисканства — Бог, живущий в ближнем. Всевышний становится одно с ним. Нет нужды прозревать Всевышнего на далеких небесах, ожидать Его суда. Бог воплощается евхаристически, сочетая нас братскими узами.

Тайна суфийского, францисканского монашеского братства не в молитвенном общежитии и совместном делании, не в «ora et labora» (вместе молимся и трудимся), а в юродивом скаженном прозревающем видении Бога в ближнем, каким бы он ни был. Бог желает в ближнем унижаться, падать, поскольку ближний не только престол и седалище Всевышнего, но и мистическое зеркало, как бы отражающее твое собственное духовное состояние.

Идеально вступать в духовный брак не только с Божеством, но и с каждым из ближних. «Я пришел в этот мир вступить в брак с Богом через страждущее человечество».

Первый из «страждущего человечества» — ближний. Он рефлекторно выражает твои собственные слабости. Падает, запинается. Отнимается у него ум, теряется вера. И при этом нельзя восстать как на другого, понимая: ближний одно со мной. И более чем одно: он — я в божественном преломлении. Прекрасный ближний — зеркальное отражение моего собственного духовного состояния. Каким я вижу ближнего, таким Бог видит меня.

Лишь постигшие тайну ближнего могут вступить в истинное братство. Мессианистическое крестное ложе: как бы ни было тяжело, сколько бы помех и препятствий ни ставил враг, сколько бы ни уязвлял ближний дурацкими поступками, повторными глупостями, сколько бы ни отнимал здоровья, сколько бы через него ни действовал дьявол — понести крест. Не осуждать. Это означает: Бог испытывает. Верю ли я в реальность нашего врага? Имеет ли враг надо мною силу?

Нет никого кроме Него. И нет ничего кроме испытаний, которым Он подвергает идущего на пути. Ближний — россыпь этих чудесных дарований, милостей и несомненно испытаний.

Таинственное отношение к Богу и к ближнему сакрально. Их сочетание в одно — ступень к моему личному соединению с Всевышним.

K

Вижу мессианистические форумы. Миллионы в созерцании Всевышнего: прозрачны друг другу, сочетанны в едином браке узами брачночертожными. Не двое и не трое, а тысячи их, соединенных в одно золотое сердце.

Чает сердце человека на земле обрести жену, друга в ближнем. Насколько же счастливей он, когда обретает в ближнем своем Бога! Это особая ступень — земное пакибытие, особое помазание, обручение, помолвка с Всевышним. Каскад даров Святого Духа сыплется на него, и человек преображается всем своим существом, не выходя из диалога с Божественным Возлюбленным.

K

Томление невесты. Знает Рабия, знают и мистики ислама и христианства: ничто так не дорого Жениху как эти муки томления.

Не отступил ли божественный Возлюбленный? Не согрешил ли я чем? Не оступился ли, не оскорбил ли Его?

Что мое ничтожество по сравнению с Его величием! Не перестаю удивляться Его царскому великодушию. Как Он несказанно щедр! Отнял последнее: веру, надежду, разум, смысл. Но сохранил стон. Стонет невеста, отрекается от Возлюбленного. А Ему этот стон страстной, предсмертный дороже молитв, как муки любви невесты. Провидит в них сладостные стоны в брачных объятиях. Воспринимает этот сокровенный стон как высшую музыку Царства, поскольку Сам, отдавая Кровь до последней капли (Последняя Капля Грааля), предсмертно стенает и стонет.

Не знает невеста последних испытаний, что предстоят. Они неожиданны, но готовиться к ним честь. И «ничего кроме любви».

Всевышний попустит это маленькое посрамление только затем, чтобы утвердиться превосходящей степени любви и возвести на еще более высокое мистическое ложе на нескончаемом пути восхождения в Брачный чертог, к Брачному Одру.

Рим Первый прежде

«Второго» и «Третьего»

10.09.05 Измир

Взгляд со стороны на религию невозможен. Только изнутри. Но отстраненный взгляд невозможен даже «изнутри» религии. Неофиты, начинающие иноки и пр. остаются как бы «извне» и не знают существа собственной веры.