300 спартанцев.

Левтихид не дожил в Спарте до старости. Конец его был бесславен и печален. Вскоре после победы лакедемоняне отправили его покорить и наказать Фессалию. Левтихид мог бы легко это сделать, если бы не позволил подкупить себя. Эфоры застали его на месте преступления: он сидел в своей палатке на мешке с золотом. Левтихид был привлечён к суду и бежал. Дом его разрушили, и потомки его не стали царями Спарты. Сын умер ещё при жизни Левтихида, тогда он женился вторично, но не был счастлив в браке и не дождался потомства мужского пола. Скончался он всеми забытый и презираемый в Тегее.

Горго всю жизнь хранила верность своему супругу. Она прославилась как мудрейшая из женщин. Ей оказывали в Спарте такой почёт, которым в Греции не была окружена ещё ни одна женщина. Как и обещала Леониду, она воспитала достойного сына, настоящего спартанца. Он погиб совсем юным за родину.

* * *

Греки после блистательной битвы при Платеях возвращались в свои города. По всей эллинской земле распространилась радость победы. Крылатая Ника полюбила Элладу и решила остаться здесь навсегда. На всякий случай афиняне лишили её крыльев, выстроив на Акрополе храм Ники Аптерос (то есть бескрылой), надеясь таким образом удержать непостоянную богиню навечно у себя.

Ужасы войны были позади, греки на холмах водружали трофеи — знаки минувшей войны — напоминание как для потомков, так и для врагов.

Сегодня представители всех городов-союзников пришли в Фермопилы отдать дань уважения и любви к тем, кто первым грудью встретил неистовый напор персов.

Когда армия Ксеркса прошла от Фермопил вглубь материка, местные жители сразу же принялись за погребение. Тела героев были омыты и с подобающими почестями преданы земле.

Симонид безмолвно стоял над могилой спартанцев. Лицо его выражало глубокое горе и вместе с тем радость. Грусть об ушедших дорогих его сердцу людях смешивалась с переполнявшим его чувством гордости за бессмертные подвиги, совершенные ими.

Он наблюдал, как над могилой прорицателя устанавливали надгробную стелу. На плите белого мрамора были выбиты написанные им строки:

«Славного это могила Мегистия. Некогда персы,
Воды Сперхея пройдя, здесь сокрушили его,
Сам прорицатель, он ведал:
близка неизбежная гибель,
Всё ж пожелал разделить
участь спартанских вождей».

Прощаясь, он обещал Мегистию, что прославит его в стихах. Теперь он выполнил своё обещание. Симонид взял в руки чашу и совершил жертвенное возлияние вином и маслом на могиле друга.

   - Спи, мой дорогой Мегистий, пройдут века, но подвиг твоей преданности и самоотверженной любви никогда не забудется.

На высоком холме, за стеной, там, где погиб Леонид и триста его соотечественников, установили другую плиту с краткой по-спартански надписью, которую тоже составил кеосский поэт:

«Странник, поведай согражданам:
здесь мы остались навеки,
Все как один полегли,
Спарты исполнив Закон».

Совершив здесь тоже ритуальное возлияние, Симонид смахнул с морщинистой щеки слезу.

   - Как это несправедливо, Леонид, вот я старик, и живу, а ты лежишь в этой каменистой земле, недвижный и безгласный...

Симонид закрыл глаза. Ему привиделся оживлённый греческий лагерь. Юноши в венках из плюща и винограда разминаются, готовясь к бою, на солнце играют блестящие от оливкового масла упругие мускулы, юноши весело шутят и смеются. Как ответ на горькое замечание поэта до него явственно донеслись из глубины памяти слова спартанского царя:

«Жизнь и смерть — дело природы, а слава и бесславье — наше!»