31 июня

— Нет, неверно, — сказал Сэм. — Будь я герой, я бы не служил у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса. Между прочим, Диммок здесь.

— Знаю… хи-хи-хи! Диммок входит в план.

— Что же это все-таки за план?

— Я его еще дорабатываю. До скорого, мой мальчик.

И он исчез. Из темного угла донеслось последнее замирающее «хи-хи-хи».

Хоть Сэм и поворчал немного, настроение у него заметно исправилось. Он медленно набил свою трубку, о которой не вспоминал целое утро. Но тут обнаружилось, что у него нет спичек. Сперва он решил было подняться по лестнице, постучать в дверь и попросить кремень и трут, но потом сообразил, что это покажется странным. Он попробовал с нежностью и умилением думать о Мелисенте, но убедился, что не в состоянии даже отдаленно припомнить, какова она с виду. Вместо Мелисенты ему отчетливо представлялась дрянная скульпторша по имени Мойа Фезерингерст, которую он уже много лет терпеть не мог.

Глава девятая. Снова в «Вороном коне»

В баре «Вороной конь» было очень тихо, и толстяк, взяв обычную смесь легкого пива с горьким, сказал это буфетчице.

Не получив ответа, он повторил:

— Все тихо-спокойно, говорю.

— А я ничего не говорю.

Буфетчица зажмурилась и плотно сжала губы.

— Это почему же?

— После того, что случилось нынче утром, не могу. — Она открыла глаза и опасливо поглядела на дальнюю стену.

Толстяк довольно долго раздумывал над ее словами. Потом наконец нашелся:

— А что такое случилось нынче утром?

— Не надо вопросов, — сказала она. — Тогда и вранья не услышите.

— Что правда, то правда, — согласился толстяк.

Буфетчица долго молчала, потом впилась в него взглядом, и наконец ее прорвало:

— Мой брат Альберт говорит, он видел такое однажды в парке Финсбери. Электричество и зеркала, говорит, вот и все.

— Что видел?

— Загадочное исчезновение, — мрачно сказала она.

— Так это оно и было нынче утром?

— Оно самое. На этом самом месте.

— А кто же исчез?

— Ах, лучше не спрашивайте…

— Что правда, то правда, — поспешно согласился толстяк.

Он отхлебнул пива, подумал немного, потом рискнул высказать суждение:

— А погодка-то разгулялась.

— А вы чего ждали? — сказала буфетчица. — Нет уж, тридцать первого июня иначе и не бывает.

Он поглядел на нее с недоверием, но она ответила прямым, простодушным взглядом. Тогда он вынул из кармана книжечку с календарем, тревожно заглянул в нее, потом снова с недоверием уставился на буфетчицу. Взгляд ее был все так же чист и простодушен. Они уже готовы были все начать сначала, как вдруг появился Мальгрим в том же самом наряде, что и утром, энергичный и властный.

— Свят-свят-свят! — ахнула буфетчица.

— Добрый вечер, мадам. Двенадцать бокалов бенедиктина с холодным молоком, и, пожалуйста, поживее.

— Бенедиктин с холодным молоком? Смесь? Двенадцать бокалов?

— Вот именно, двенадцать, — сказал Мальгрим. — Потом, возможно, понадобится еще. Здесь соберется бактериологическая секция нашего медицинского конгресса. Я жду делегатов с минуты на минуту.

— Эй, послушайте, — сказала буфетчица, глядя на него во все глаза. — Ведь это вы приходили сюда нынче утром, выпили целую бутылку мятного ликера, а потом вышли сквозь стенку?

— Да, я, — охотно согласился Мальгрим. — Ну и что из этого?

— Что из этого! — Она бросила на него отчаянный взгляд, тихонько застонала и отошла к другому концу стойки.

— Сдается мне, — сказал толстяк, — она сегодня что-то не в себе.

— Да и вы тоже, друг мой.

— То есть как?

— Ну-ка, взгляните на мой палец! — сказал Мальгрим. Он проговорил это так властно, поднимая палец все выше и выше, что толстяк не посмел ослушаться. Секунд через двадцать толстяк застыл в неподвижности, подняв глаза кверху, — бесчувственный, словно восковая фигура. Мальгрим больше не обращал на него никакого внимания и занялся стеной. Он чертил на ней какие-то знаки и бормотал заклинания. Снаружи завыл ветер, стена раздвинулась, но за ней, торжествующе хихикая, стоял старый Марлаграм.

— Хи-хи-хи! Что, мой мальчик, не ожидал?

— Эффектный трюк, дядюшка, но, как всегда, дешевый, — сказал Мальгрим. — Видно, и впрямь пора вам бросать серьезную работу. Для детских утренников, конечно, еще сойдет…

— Вот я тебе покажу детские утренники, наглый щенок! — объявил Марлаграм, делая шаг вперед. — Да не вздумай просить помощи у Агизикке, у Бултурвзасоса или у кого-нибудь еще из этой компании, потому что сегодня я их всех заключил в магический пентаэдр, хи-хи-хи!

— Знаю, — сказал Мальгрим презрительно. — Не так уж трудно было догадаться, милейший дядюшка. Но и я времени даром не терял, сразу обратился к Акибеку и Беркаяку. Хотите помериться силами? Нет. Так я и знал. Где уж там, ведь у вас ни настоящей стратегии, ни цельного плана. Теперь-то вы поняли, что у меня преимущество в целый ход?

— Нет, мой мальчик.

— Ну как же! Если вы вернетесь в Перадор и оставите меня здесь, я встречусь с принцессой Мелисентой.

— И не подумаю, мой мальчик.

— Превосходно. В таком случае вы остаетесь здесь, а я возвращаюсь в Перадор, и опять-таки я в выигрыше. Чистая работа, ничего не скажешь. Помяните мое слово, брошь Мерлина достанется мне.