316 пункт «B»

Из пересекающей Парк-авеню 60й улицы на полном ходу выскочил черный «Крайслер» модели 13го года, высоко сидящий на своих дважды протектед-колесах, и, сбив один полицейский барьер, закрывающий улицу, врезался вначале в толпу безработных, обозревающих парад. Срубив толпу под корень своим необыкновенно большим и тяжелым телом, пуленепробиваемый и бронированный «Крайслер-13», рассчитанный на восемь пассажиров, даже не запнувшись, только завилял на поверженных телах, как на льду, сбил барьер, отделяющий парадирующих «youth workers» от толпы, и врезался в колонну синеджинсовых строителей будущего. Срезав на пути оркестр 22го отряда Манхэттена, «Крайслер-13» пересек Парк-авеню и, только преодолев третий по счету полицейский барьер, замедлил скорость и, топча живую массу, все еще опасный, проехал сквозь нее, разбегающуюся, давя друг друга, и остановился, тупо ударившись о стену здания.

Только тогда стали слышны крики боли и стоны, аккомпанируемые звучащими еще на расстоянии оркестрами. В паре шагов от Лукьянова и Джабса, обильно политая кровью, образовалась просека в гуще человечьего леса, и из нее тут и там торчали смятые человеческие конечности. Джабс сжал локоть Ипполита и тянулся вверх на носках своих кроссовок, стараясь разглядеть. Долго тянуться Джабсу не пришлось, потому что ужаснувшиеся тем, что они увидели, впереди стоящие спешили просочиться назад, за спины Лукьянова и Джабса. Лукьянов видел, как из месива тряпок, в основном голубых, обильно политых кровью, приподнялось было туловище городского жандарма, приказавшего им «циркулировать», и упало опять. Прямо под ногами Лукьянова и Джабса лежал ничком выбравшийся, очевидно, подышать раковый больной, у него была распорота шея, может быть, очень глубоко — уже свернувшаяся мгновенно кровь мешала понять, как глубоко. Навалившись на ноги ракового «си», сидел, сжимая левой рукой правую, второй гражданский жандарм. Правая рука его была обнажена до плеча, и видна была предплечевая кость, раздробленная надвое и держащаяся только на скользких и синих нитях, локоть, не тронутый и странно бледно-розовый, покоился на ладони левой руки городского жандарма… Трудно было подсчитать, сколько людей было срублено автомобилем. Поверженное копошащееся мясо выло, визжало и пыталось ползти, мешая друг другу.

— Посмотрите… Доска прошла через него, — бил его по ребрам карлик.

На самой авеню Лукьянов увидел слабо шевелящегося «youth worker». Кусок полицейского барьера вошел ему в живот, рассек позвоночник, вышел со спины и уперся в землю. «Youth worker» в последнем жесте агонии уцепился белыми руками за раздробленный конец доски и умер.

— Человек-доска, — прошептал карлик Джабс. — Я должен это запомнить. Я должен использовать этот мотив. Человек-доска…

— Идемте отсюда, — Лукьянов положил руку на плечо маленького человека, — Гарри! Немедленно идемте отсюда, пока полиция не начала хватать свидетелей.

Джабс удрученно кивнул и вслед за Лукьяновым потащился по 60й улице, не забывая, впрочем, шептать: «Человек-доска» и оглядываться назад, очевидно пораженный необыкновенным пластическим образом.

— Что же случилось, мистер Лук?

— Не понимаю, что-то с шофером, может быть, heart-attack,[42] или… я не знаю.

— Вы думаете, шофер был уже мертв, когда автомобиль вылетел на авеню?

— Судя по всему, да… Вы разглядели пассажиров, Гарри?

— Нет, а вы?

— Мне показалось, я заметил несколько силуэтов внутри, но стекла настолько темные…

— Смотрите, Лук, вертолеты…

Оглянувшись, в прорезе 60й улицы они увидели три жирных пятна, которые, снижаясь, обнаружили детали — два массивных черных туловища вертолетов городской жандармерии и один голубой, кресты на белых боках, — ambulance.[43]

— Опять ничего не будет в газетах, — заметил маленький Джабс.

Лукьянов молча кивнул.

— Слушайте, вы свободны? Что вы собираетесь делать?

— Ничего, — сообщил Лукьянов.

— Хотите зайти ко мне, посмотреть мои работы — у меня студия на Семьдесят четвертой?

— Хочу. — Лукьянов не только хотел, он пылко желал даже не лечь, а присесть.

За их спинами, на оставленной ими Парк-авеню, вдруг раздался взрыв. Не оглянувшись, они зашагали вперед.

Похожий на птицу, сделанную из сложенной много раз газеты, TAV — трансатмосферный самолет-ракета — лежал на брюхе в правительственном аэропорту Нью-Арка. Старой конструкции видеобим «Адвент», какие не выпускают уже лет тридцать, изогнул и вдруг сломал туловище трансатмосферного красавца пополам.

— Эй, Гарри, сделай что-нибудь с твоим ящиком? — пожаловался Лукьянов, отвернувшись от экрана и пытаясь найти в полумраке запущенного loft своего нового друга.