32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января»

13 апреля III дивизион гауптштурмфюрера СС Гюнтера Партоунса из 32-го артиллерийского полка СС принимал участие в артподготовке перед наступлением 1-й дивизии[294] КОНР[295] генерал-майора С.К. Буняченко[296] на советский плацдарм «Эрленгоф» на западном берегу Одера, в двух километрах южнее Фюрстенберга. Этот в общем-то второстепенный плацдарм удерживался подразделениями 119-го укрепленного района советской 33-й армии и представлял собой предмостное укрепление полевого типа – три километра по фронту и на максимально выдающемся участке – один километр сорок метров в глубину[297]. По предварительному плану, в артподготовке должны были принять участие не менее 19 батарей из различных подразделений, однако, по оценкам российского историка К.М. Александрова, огонь по плацдарму вели не более 10 батарей[298]. В принципе, это вполне объяснимо, учитывая вышеприведенные данные о незначительном количестве орудий в зоне действий V горного корпуса СС. Впрочем, по нашему мнению, артподготовка вышла весьма ограниченной, прежде всего из-за нехватки у немецких артиллеристов боеприпасов – по советским оценкам, немцы выпустили по плацдарму не более 6000 снарядов и мин (изначально планировалось выпустить 28 000)[299]; хотя в отчете 33-й армии об этих событиях немецкая артподготовка названа «мощной»[300]. Возможно, это и предопределило итоговый результат: первое боевое крещение вооруженных сил КОНР прошло неудачно: тринадцатичасовой бой[301] окончился для дивизии Буняченко безрезультатно, все атаки были отбиты советскими войсками, а сама дивизия понесла большие потери[302].

В существующих реалиях немецкое командование прекрасно понимало, что наличие вполне сильной дивизии, какой была «30 января», на второстепенном участке фронта южнее Франкфурта-на-Одере, где не ожидалось широкой советской активности, – непозволительная роскошь. Поэтому вполне объяснимо, что 12 апреля командование 9-й армии издало приказ о выводе 32-й дивизии СС из состава V горного корпуса СС и о переводе дивизии в армейский резерв с 18 апреля. Части «30 января» должны были быть поэшелонно выведены с фронта и переброшены в тыловую зону XI танкового корпуса СС как средство для проведения контратак[303].

Сам по себе этот приказ достаточно любопытен и показателен. С одной стороны, его смысл вполне понятен и обоснован. С другой стороны, он показывает, как сильно надеялось немецкое командование на мощь и силу своей обороны, если отводило на переброску дивизии на не такое уж и большое расстояние целых шесть дней, притом, что, как мы уже отметили, советское наступление ожидалось со дня на день. По-видимому, мысль о том, что советские войска смогут сразу прорвать немецкую оборону, в штабе 9-й армии не допускалась.

Первыми подлежали выводу с фронта части 88-го полка СС. 14 апреля они сдали участок обороны Брисков – Финкенхерд подразделениям 1237-го гренадерского полка[304], усиленного мелкими частям Фольксштурма, подчиненным 286-й пехотной дивизии. Одновременно в район к северу от Визенау подтянулись части 87-го полка СС. Однако дальнейшие события внесли в немецкие планы существенные коррективы.

Ранним утром 14 апреля, за два дня до основного наступления, войска 1-го Белорусского фронта начали проводить разведку боем немецкой оборонительной линии «с целью уточнения истинного начертания переднего края обороны противника, системы огня и группировки его сил в обороне»[305]. По данным Г.К. Жукова, «32 разведывательных отряда силой до стрелкового батальона в течение двух суток, 14 и 15 апреля, боем уточняли огневую систему обороны противника, его группировок, определяли сильные и наиболее уязвимые места оборонительной полосы… Разведка 14 и 15 апреля сопровождалась мощным артиллерийским огнем, в котором участвовали крупные калибры орудий»[306].

В штабе V горного корпуса СС в Мюлльрозе уже рано утром были получены первые сообщения о сильном огне советской артиллерии по участкам фронта дивизии СС «30 января» и 286-й пехотной дивизии. В дневной сводке группы армий «Висла» говорилась: «Сегодня в утренние часы враг развернул против фронта 9-й армии давно ожидавшееся предварительное наступление»[307].