320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан

Я уверял ее, что картина будет полезна, как и все пьесы Виктора Розова, что она зовет к борьбе с идеологией мещанства, разоблачает нечестность, бездуховность…

Рядом со мной сидел начальник главка кино Сурин. Он наступил мне на ногу, чтобы я не спорил.

Но я не сдавался.

– Хорошо, вызовите, товарища Павлова… – (это был первый секретарь ЦК ВЛКСМ), – пусть он выскажет мнение комсомола.

Через сорок минут Павлов уже смотрел фильм. Лицо его было хмуро. По окончании мы прошли в кабинет Фурцевой.

– Это итальянская неореалистическая картина, только заменить имя «Олег» на итальянское. Старый двор, грязные улицы… Фильм надо исправлять.

Я не согласился с Павловым и вновь принялся защищать нашу с Эфросом и Розовым работу. Сурин, сидящий рядом, опять надавил ботинком на мою ногу и сурово посмотрел на меня. Я не сдавался. Фурцева меня не прерывала.

– Пригласите товарища Демичева… – (он был тогда первым секретарем МК партии). – Послушаем, что скажет партия.

И вновь просмотр. Демичев смотрел фильм очень доброжелательно. Смеялся над репликами, был серьезен в драматических местах. По дороге в кабинет Фурцевой заметил:

– Хорошая картина!

Потом отметил, что прекрасно играют актеры, фильм несет добрые идеи, и молодежи он нужен, да и не только молодежи. Фурцева, прощаясь со мной, сказала, что заключение по фильму будет «Мосфильму» сообщено. Я ушел. Демичев и Сурин остались.

Анатолий Эфрос и я на съемках фильма «Шумный день»