320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан

«Он вошел ко мне в гримерную, заполнив ее своей огромностью, обаянием и приветливой улыбкой. Он протянул мне маленький синий футляр. Я открыла. Кольцо, сияющее каким-то голубоватым светом. Он взял мою руку и надел это кольцо мне на палец. Не выпуская руки, сжимая ее в своих теплых ладонях и глядя в глаза, он говорил что-то. Я ничего не понимала, но это было не важно, важны были интонации и то тепло, которое излучал он собою. Переводчица, улыбаясь, перевела кратко: «Это как обручение. Сэр Лоуренс Оливье обручился с вами. Это актерское обручение». Я поцеловала кольцо, потом поцеловала его прекрасное лицо. Он наклонился и поцеловал мои руки. Кольцо я не снимала. Этот знак «актерского обручения» я носила, как носят орден самой высокой степени достоинства», – вспоминает Татьяна Васильевна Доронина.

Доронина с большой радостью репетировала роль Маши в «Трех сестрах» Чехова, ей хотелось решить ее по-своему. Почему с первого акта до четвертого проходит тема «у лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том»? Что значит «лукоморье»? Она прочитывает пушкинское понимание лукоморья – это заветная Россия, та, которую необходимо возродить. И тогда самый трагический кусок в роли Маши Прозоровой найден: лукоморье – оно определяющее, главное.

После шести ослепительных товстоноговских сезонов ее внезапный уход из БДТ и сегодня кажется необъяснимым. В 1966 году актрису приглашают в Москву, во МХАТ имени М. Горького.

Труппа театра состояла из индивидуальностей разных поколений. Они главенствовали, царили, блистали. Они восхищали, беря сердца зрителей в полон. На эту сцену в разные годы выходили Москвин, Ливанов, Добронравова, Хмелев, Качалов, Андровская, Тарасова, Зуева, Еленская, Тарханов, Яншин, Степанова, Соколова, Топорков, Книппер, Терехова, Леонидов…

У величайшего Бориса Ливанова Доронина играет свою первую роль во МХАТе – Грушеньку в «Братьях Карамазовых». Потом были Глебова в «Ночной исповеди», Настенька в «На дне», Маша в «Трех сестрах», Она в «О женщине», Дульсинея Тобосская в одноименной пьесе Володина…

С Татьяной Дорониной на репетиции «Старшей сестры»

В 1967 году Товстоногов приезжал за Татьяной Дорониной в Москву. Сначала была телеграмма: «Буду тогда-то и буду звонить». Он позвонил в назначенный час. Она пришла в гостиницу «Москва», поднялась на третий этаж и постучала в дверь номера. Товстоногов сказал, что замены в театре ей нет, что он будет очень рад, если она вернется. Сейчас, думая, анализируя ее решение-отказ, можно представить, чего Товстоногову, при его самолюбии, гордости, стоила эта назначенная им встреча и просьба о возвращении обратно в БДТ… Она отказалась.

Главный режиссер Театра имени Вл. Маяковского Андрей Гончаров пригласил Татьяну Доронину играть Дульсинею в «Человеке из Ламанчи» Ф. Вассермана. Нового в спектакле было в изобилии. В первую очередь незнакомый жанр – зарождавшийся на нашей сцене мюзикл, с хорами и массовыми танцами. Доронина пела сольно. Статная, грациозная славянская красавица, скуластая и сероглазая, в Дульсинее после шолоховской Лушки она продолжила линию своих «народных» ролей. В 1972 году состоялась премьера этого прославленного спектакля, и начался «гончаровский период» в творчестве актрисы. Ее партнером был Александр Лазарев.

Шумный и заслуженный успех сопровождал ее во всех спектаклях театра Маяковского. Доронина органично вошла в стилистику постановок Гончарова, сочетавших остроту пластической формы с основами реалистического театра. Отдельно стоит спектакль по пьесе Роберта Болта «Да здравствует королева, виват!». Уникальный в истории театра случай – актриса играет в одном спектакле две главные женские роли – Марию Стюарт и Елизавету Английскую. Этого до нее не делал никто.

В дни юбилея Георгия Александровича Товстоногова Доронина приезжала в Ленинград поздравить его и пожелать здоровья и успехов…

Молодой режиссер Александр Вилькин поставил чеховскую «Чайку». Неожиданно, ново, не похоже ни на кого. Доронина играла Аркадину и доказала правоту автора в том, что по жанру «Чайка» – комедия. Она и играла комедию – без нажима, без пошлости, определяя неожиданные оценки, повороты, психологические ходы так, как только ее Аркадиной было доступно и свойственно.

Были работы и в других столичных театрах. «Спортивные сцены 1981 года» в театре Ермоловой, «Живи и помни» талантливейшего из наших современников Распутина в театре «Сфера»…

И вот в самый разгар успеха в Маяковке она вдруг оставила этот театр, чтобы в который раз начать все заново. Опять МХАТ влечет ее, не дает покоя. Ее уход – скорее интуитивный, это веление внутреннего голоса. Тогда она не могла даже в самом фантастическом сне увидеть ту «роль», которую ей в скором времени предложит судьба…