33 Буквы

Вдруг потеплело, и город стал таять.
Осела неспешно громада Кремля.
Манежная площадь в дыру котлована
Ушла, только вздыбилась с краю земля.

Прямая Тверская, от самых бульваров,
Сползая, вдруг стала ущелием гор.
Дома искривились, лишь здание МХАТа,
На Камергерском, не сдало свой двор.

Лубянка исчезла в огромном провале:
Минута — и лишь пузыри из квартир.
Но, к счастью, немного пока пострадали
Кузнецкий, Никольская и Детский мир.

Весенним потоком, в огромные кучи,
На площади смыло гирлянды машин.
И были те кучи и выше, и круче,
Чем сами холмы, где стоит Третий Рим.

А фонари, как большие сосульки,
Медленно капали в небо, с земли.
Москва же река клокотала и булькала,
И затопляла кварталы Москвы.

И тут вдруг земля зашаталась и вздрогнула,
И опустилась в глубины веков.
И над Москвою, опять мезозойское,
Раскинулось море без берегов.

02.03.97.

Я спросил. — Как туда пройти…

Ольге Ивановне.

Я спросил. — Как туда пройти?
Мне сказали. — Всё время прямо!
А потом, под конец пути,
Сам увидишь, куда тебе надо.

И оставили. И ушли.
Всюду ныне странные люди!
Я ведь знаю, что там, впереди,
Ничего уже больше не будет!

Там болото, да косогор,
Ну а сразу за ними — край света.
Я там был, но, увы, с тех пор,
Столько лет уже кануло в Лету!

Не пойду я туда! Вот и всё!
Я уж столько болтал там ногами!
Да и Вечности всё равно,
Что в неё я роняю сандали.

Но какой бестолковый народ!
Ведь спросил их такую малость. —
— Где, скажите, лежит горизонт?
И как долго идти осталось?

05.03.97.

Я сомневался до последнего…

Кате.

Я сомневался до последнего,
Что этот мир чего-то стоит.
Я с ним сражался с исступлением,
Хоть говорят — один не воин.

Из точки своего присутствия
Я сделал центр мироздания,
И мерил вечность безрассудно я
Мерилом своего незнания.

Бессмысленность всего извечного
Казалось бредом сумасшедшего,
Пока, в конкретности мгновенного,
Не вскрикнул радостью нашедшего.

Пока не встретил в бесконечности
Ту, что искал тысячелетия,
И солнце, что у края млечности,
Мне не дало успокоения.

08.09.97.

Трава в вулкане пахла степью…

Кате.

Трава в вулкане пахла степью.
Цикады пели о любви.
А я, забыв о всём на свете,
Прильнул щекой к твоей груди.

И слушал, затаив дыханье,
Как сердце сердцу бьётся в такт.
И где-то в глубине сознанья
Рождался безотчётный страх.

И с замиранием сердечным,
Едва касаясь губ твоих,
Я думал — жизнь столь быстротечна,
А мир — враждебен для двоих!

Что, вдруг, поддавшися обману
Нагроможденья древних скал,
Сорвёшься с каменным обвалом
Ты к морю самому, в провал.

И мои руки холодели.
Я обнимал тебя сильней.
А ты, прижав меня к коленям,
Шептала, — Счас будет теплей!

08.09.97.