33 квадратных метра. Рэкет

Вечером бабушка вышла на крыльцо, чтобы занести на ночь в дом умывальник (от этих соседей всего можно ожидать). Сквозь рваные облака глядела полная луна. Где-то вдалеке лаяли собаки. Внезапно душераздирающий вопль разнесся над дачным поселком и тут же превратился в хриплый протяжный вой. Не поймешь, то ли человек воет, то ли зверь. Бабушка, крестясь, вглядывалась в сумрак. Вой исходил, казалось, с соседнего участка. Там что-то хрустело и трещало, будто стадо слонов ломилось сквозь бамбуковую рощу. Послышался тяжелый приближающийся топот, из-за угла дома выскочил всклокоченный запыхавшийся Андрюша с каким-то тяжелым предметом в руке. Едва не налетев на белую от страха бабушку, он поспешно спрятал руку за спину.

— Андрюшка! Тьфу, чтоб ты пропал! — бабушка едва перевела дух. — Чего ты как сумасшедший несёшься?! Где ты был?

— А? — сынуля затравленно рыскал глазами по сторонам. — Там! Гулял.

Он махнул свободной рукой куда-то вдаль.

— Батюшки! А что это за деньги у тебя? — молниеносно среагировала бабушка.

— Где?! — сынуля с удивлением посмотрел на свою руку, сжимающую веер ассигнаций. — Ой, правда! А это… это я заработал!

— Заработал? — бабушка скептически пожевала губами, будто пробуя слово на вкус. Применительно к сынуле вкус получался довольно кислый.

— А где же это ты заработал?

Андрюша даже закряхтел от непосильного напряжения фантазии. Из-за спины у него сизой струйкой поднимался дымок.

— А я тут… работал. Я это… гладил, и мне денег дали…

— Чего ж ты гладил?

— Футболку гладил… спереди… одному дяденьке.

— И он тебе денег за это дал?

— Ну да.

— Ой ты ж золотце моё! — разулыбалась вдруг бабушка. Она решила, что, несмотря на явственный запах дыма, исходящий от Андрюши, деньги, тем не менее, не пахнут.

— Ты ж мой труженик! Маме с папой решил помочь! Пойду порадую родителей, расскажу им…

— Не надо!!! — сынуля испуганно сунул деньги в карман, потом, подумав, вынул одну бумажку и протянул ее бабушке.

— А это что, Андрюшенька? — спросила добрая старушка, наивно хлопая желтыми глазками.

Сынуля огляделся.

— А это — тебе. За молчание.

9

Мамин сериал кончился, начались папины новости. Правда, усталый папа смотрел их с закрытыми глазами и тихо похрапывая. Мама решила, что пора поговорить на серьезную, взрослую тему, то есть про деньги.

— Серёж, а может, зря ты ему денег не даёшь?

— Кому? — всхрапнул папа.

— Андрюшеньке.

— Какому Андрюшеньке?

— Да оторвись ты от ящика своего, а то я его выброшу на помойку!

Мама была уверена, что телевизор в семье смотрит только папа.

— Андрюшеньке, говорю! Зря денег не даешь!

Папа, наконец, открыл глаза.

— А на что ему деньги?

— Как на что? На то же, на что и всем!

— Ну? На карты? На вино? На женщин?

— Ой, ну что ты! — смутилась мама. — Он этим еще не интересуется!

— Вот я и говорю, — быстро подхватил папа, — не нужны ему пока деньги! А будут нужны — сам заработает! Я, знаешь, сам на все зарабатываю!

Мама надолго задумалась.

— На что это ты сам зарабатываешь? — медленно произнесла она.

Папа понял, что сболтнул лишнее. На его счастье в этот момент раздался стук в дверь. В комнату вошел уже знакомый нам милиционер с перемежающимся косоглазием.

— Можно к вам? — спросил он у печки и телевизора. — Участковый инспектор лейтенант Мегро. Почти однофамилец. Хе-хе.

— Чей однофамилец? — не понял папа. — Метро?

— Ты что, Сережа! — мама дернула его за рукав. — Не метро, а Мегре! Жоржа Сименона.

Папа ничего не понял, но на всякий случай улыбнулся гостю приветливо.

— А! Извиняюсь. Присаживайтесь, товарищ Семенов!

— При исполнении не могу! — отрезал милиционер и сел. — Значит так: только что совершено ограбление соседа вашего, гражданина… пожелавшего остаться Х.

— Это Хапунова, что ли? — спросил папа, — Виктора Петровича?

— Его. — Мегро кивнул. — Ограбление совершено при помощи раскаленного чугунного утюга.

— Какой ужас! — прошептала мама.

— Но я к вам пришел совсем по другому вопросу.

— По какому?

Участковый поводил глазами в разные стороны, как таракан усами, и как бы между прочим, спросил:

— Нет ли у вас случайно… чугунного утюга?

— Это вы на что намекаете, товарищ Махно?! — вздыбился папа.

— Да нет! — участковый миролюбиво улыбнулся чайнику. — Я к тому, что не пропадал ли у вас таковой утюг?

— Вон он, наш утюг! — папа указал на бабушкин чугунный утюг, мирно стоящий на подоконнике. — Двадцать лет на окошке стоит, некому пыль стереть! У нас семья порядочная, товарищ Угро, и нечего нас подозревать!

— Да кто ж вас подозревает? — милиционер поднялся. — На месте утюжок — и хорошо. Извиняюсь за беспокойство! До свидания!

Едва за ним закрылась дверь, как папа, не сдержавшись, грохнул кулаком по столу.

— За-ши-бись! Из-за бабкиного ржавого приданого чуть под следствие не попали! — он вскочил и лихорадочно забегал по комнате. — В общем так. Если твоя мама… эту железяку… этот протез ее головного мозга… с глаз моих долой не выкинет, я твою маму… этой железякой…!!!