33 марта

Женька смотрел на них и чуть не плакал. Ох, как бы он дорого дал, чтобы испытать всё, что испытывали они! И чтобы хоть как-нибудь приобщиться к их делам, он заискивающе спросил:

— Лена, а Лена?… А мамонт здорово мчался? Вас не сбросило?

— Не нужно было трусить! — резко ответила она. — Мальчишка называется!

Она круто повернулась и ушла снимать силки.

Потом они сидели у костра и смотрели, как жарятся на прутиках утята. Женька принёс свёрток и всё так же заискивающе предложил:

— Лена, а ты не хочешь тайменя? Я специально выпросил…

— Очень мне нужен твой таймень! — всё так же резко ответила Лена и отвернулась.

Но Вася пожалел Женьку всё-таки он третьеклассник.

— Что таймень!.. Давай-ка лучше кедровые орешки погрызём. Они ещё молодые, но вкусные.

Он подтащил к себе рубашку, достал ребристую, пахнущую смолой и тайгой шишку и стал ловко вышелушивать из неё трёхгранные орешки. Женька со слезами в голосе сказал:

— Спасибо. Они очень вкусные.

Быстро смеркалось. Огонь костра пробился сквозь кустарник и осветил разлившуюся реку. Она засверкала таинственными, как глаза неведомых зверей, желтоватыми пятнами. Ребята сидели молча. Лена неотрывно смотрела на реку, и слёзы тихонько капали из её глаз. Потом она наклонилась к Васе и, касаясь плечом его плеча, тихонько сказала:

— Ты не беспокойся, рубашку я тебе сама выстираю. Никто ничего не узнает. Смолы не будет.

Ещё никогда не было так хорошо и так печально, как в этот вечер. Вася чувствовал себя таким сильным, таким смелым и таким… немного, самую малость… несчастным. Может быть, как раз поэтому Вася понимал, что он очень счастлив.

Дедушка недоумённо посмотрел на притихших ребят, заметил светлые полоски на щеках Лены и заботливо спросил:

— Что с тобой, моя девочка? Ты устала? — Он подсел к Лене и обнял её за плечи: — Ты испугалась?

Лена вдруг ткнулась ему в плечо и заплакала.

— Никогда больше не поеду в Индонезию!

Вася покосился на неё, потом на Женьку. Тот шепнул:

— Точно… Она как отличница ездила в пионерский лагерь в Индонезию.

— Куда, куда? — недоверчиво переспросил Вася.

— Ну, в Индонезию. Это не то на Индийском, не то на Тихом океане. В общем, там где-то…

— А чего ж она туда ездит?

— Как — чего? У тамошних ребят нет ни снега, ни льда. Вот они и приезжают к нам на зимние каникулы кататься на лыжах и коньках. А наши зато к ним летом. У них же и океан, и кокосовые пальмы, и вообще…

— Чудачка моя! — тихонько говорил дедушка. — Чем же тебе Индонезия не понравилась?

— Да… почему Вася всё может, всё умеет? Почему он даже с доисторическим мамонтом справился? Почему он, когда мы сюда попали, знает, что делать и как делать? А я ничего не знаю. Я теперь в каникулы буду в тайгу ходить.

— Да пожалуйста, ходи! Ведь каждый месяц бывают походы. Но ты же раньше не хотела…

— Ну и напрасно! — сердито сказала Лена и перестала плакать.

Дедушка не стал спорить, хотя Васе показалось это очень странным. Ужинали беспокойно и без особенного аппетита, потому что радиотелефон трезвонил то и дело. Одним из первых звонил Ли Чжань. Он потребовал Васю.

— Ну вот, товарищ Голубев, — сказал Ли Чжань, — наша победа полная. И тебе поверили, и нам поверили. Я сегодня вылетаю домой. Что передать нашим ребятам?

— Мой самый большой привет! — сказал Вася.

— Пусть приезжают на каникулы, — добавила Лена. — Вместе пойдём в тайгу.

— Хорошо, — ответил Ли Чжань. — Я так и передам. Ну, до свидания!

Потом звонили учёные Америки, Швеции, Канады, Судана и ещё многих, многих стран. Так что ужинать, в сущности, было некогда. Наконец, когда над сопками взошла луна, звонков стало меньше, и дедушка сказал:

— Пора спать, ребята. Давайте устраиваться.

Он хотел было разбить палатку, но ребята упросили его не делать этого. Так хорошо светили звёзды, так таинственно шумели деревья, что спать в палатке казалось просто невозможным. Тузик застыл чёрной волосатой громадой, сливаясь с тёмными кустами. Изредка звонил радиотелефон, но дедушка не снимал трубки.

Все четверо устроились на одеялах. Женька уснул первым, потом замолкла Лена, утих и дедушка. Только Вася ещё долго лежал и смотрел в тёмное небо, на далёкие звёзды. Он думал о себе, о Лене, о том, что было бы очень хорошо учиться с ней в одном классе, а в каникулы отправляться в пионерские походы. Глаза у него стали слипаться, и он задремал, а проснулся оттого, что ему показалось, будто звонок радиотелефона звенит особенно настойчиво и как-то мелодично, словно вокруг падают льдинки.

Вася открыл глаза, и на светлом фоне неба, прямо перед собой, увидел склонённое лицо матери.

— Вася… — тихонько и очень нежно сказала она. — Васенька…

У неё было такое испуганное, такое милое и любящее лицо, что Вася, ещё не проснувшись как следует, почувствовал, что на глаза навернулись слёзы и сердце радостно сжалось.

— Мама… Мамочка!