33 мгновенья счастья. Записки немцев о приключениях в Питере

Через полгода после этого разговора я получил факс от Миши Исаковича из Петербурга, вполне удачливого бизнесмена, несмотря на его двадцать пять.

«…Но пишу я по другому поводу. Месяц назад я ездил в В. район на стройку в одном поселке на речке М. в пяти часах на машине от Питера. На обратном пути вдруг начался снегопад, сначала не сильный, а потом повалило. Завыл ветер, и когда мы наконец выехали на шоссе, нельзя было различить ни темного неба, ни белого снега, все смешалось в вихре снежной бури. Не стало видно ни зги. Нам ничего не оставалось, как последовать примеру других машин. Мы остановились в первой попавшейся деревне и стали искать ночлег. В конце концов мы переночевали в доме двух стариков, у которых гостил внук. Выяснилось, что мы всего в нескольких километрах от X., того села, где ты безуспешно искал Соню. Должен тебе сообщить, что Леонид скончался четыре месяца тому назад. Старики сделали непроницаемое лицо, сказали только, что его слишком поздно обнаружили. Внук Сережа, худощавый, странный мальчонка, пообещал показать мне могилу.

На следующее утро он помог расчистить снег у машины, и мы взяли его с собой до X. Пока другие искали, где бы позавтракать, он повел меня на кладбище и рассказал, что две недели назад, когда он здесь бегал, какая-то женщина в длинной шубе искала ту же могилу, что и я. Дала ему будто бы тысячу рублей, чтобы он оставил ее одну. Сережа водил-водил меня по кладбищу, пока я не протянул ему купюру. Тогда он показал место прямо у нас под носом.

Когда я разгребал снег с могилы, я всюду натыкался на розы. Маленький холмик был сплошь ими покрыт — море роз! Такого ты еще никогда не видал.

Сережа утверждает, что сам видел, как женщина с распростертыми руками рухнула на холмик. Ее шуба, медленно опускаясь, покрыла могилу почти целиком. Больше он не добавил ничего, хотя я дал ему еще тысячу».

…ХОТЕЛ БЫ наконец исполнить данное Вам обещание.

Сразу нужно сказать, что об Александре Кондратенко я знал немного — только, что он владеет немецким, английским и французским, работает в Калининграде в Институте океанологии и разведен в третий раз. В последний раз — против собственной воли — с бывшей «мисс Калининград», матерью его младшего сына, которая теперь замужем за немцем из Казахстана и живет в Гамбурге. Свой день рождения, 8 ноября, Александр праздновал в Петербурге, где он, как и его друг кандидат наук Коля Соколов, учился на биологическом факультете. (О Коле Соколове тоже стоило бы написать! Он работает в Институте зоологии Российской академии наук в Петербурге и за время своих экспедиций в Сибирь открыл более сорока (!) до сих пор не известных видов бабочек, тоже бегло говорит по-немецки! Он сопровождал меня во время моего недельного пребывания в П.)

Так вот, Коля Соколов (в дальнейшем К.) уговорил меня пойти с ним к его другу Александру Кондратенко (в дальнейшем А.). Это было накануне пятидесятилетия А. На время своего пребывания в городе он нашел жилье недалеко от Обводного канала в двух неотапливаемых комнатах, которые ввиду своего хорошего положения использовались также как мастерская. Я удивился, встретив такого богатыря, которому, чтобы выйти из квартиры, нужно было бочком протиснуться через открытую половинку узкой двойной двери. А. не обратил внимания на мою протянутую руку, притянул меня к себе и поцеловал в лоб.

«Брат мой! — Он уже выпил. — Куда направляемся?» — спросил он, закрыл снаружи дверь в комнату, протиснулся в темноте между мной и К. и, держа перед собой зажигалку, стал быстро с грохотом спускаться вниз по лестнице. Когда расстояние между нами становилось слишком большим, грохот стихал сам собой. А. поворачивался и протягивал свет нам. С каждым шагом, который мы делали к нему, он опускал его ниже и ниже, пока его рука не касалась ступенек прямо перед нами. На лестнице пахло картофельными очистками.

По задним дворам и длиннющим подворотням, где А. нам снова светил в колени сине-желтым пламенем, словно искал что-то, мы вышли на широкую улицу и перешли ее, затем вдруг побежали в сторону остановки. А. отжался в задергавшихся дверях автобуса и держал их, пока мы не протиснулись внутрь под его рукой.

Через две остановки мы вышли и продолжили путь по направлению движения. А. рассказывал об экспедициях на Южный полюс и о музее своего института, в котором был единственный в мире эмбрион сиамских близнецов акулы. Он улыбался, в уголках рта появлялись ямочки, а глаза сужались до щелочек. Несмотря на костюм и галстук, несмотря на свой незастегнутый плащ, который полоскался где-то у икр, он выглядел как клоун, как великан-скоморох.

Особенно интересны были рассказы об экспедиции в Атлантику, где бабочки летали вокруг корабля в тысяче километров от берега. Совершенно невероятная вещь! А. показывал длину и размах крыльев насекомых, соединив подушечками большой палец с большим и указательный с указательным и то сближая их, — имея в виду мелких, — то раздвигая — как бы показывая крупных.