33 простых способа создания зон здоровья и счастья у вас дома и на даче

— Да, простите, друзья мои, — Мишель несколько смутился моим замечанием, — Рушель, во-первых, эта дорога — вот, посмотрите по карте, — не проходит ни через какие деревни и пастушечьи стойбища, то есть здесь мы должны рассчитывать только на самих себя; во-вторых, выбрал я эту дорогу по принципу «кривого пути», а это, Рушель, может вызвать ваши возражения; и в-третьих, что-то здесь, на этой дороге, вызывает мои сомнения… Но только никак не могу понять, что именно.

— Дайте-ка посмотреть, — Белоусов забрал карту у Мессинга, задумался и продолжил после небольшой паузы. — Я понимаю, Мишель, что вас встревожило. Видите?

Карта, с которой мы отправились путешествие, была необычной — конечно, не такой чудесной, как та, по которой сейчас путешествовали Полька, Колька и Петрович, но тоже оригинальной. Ее для нас раздобыл Петрович у своих знакомых. Необычность этой карты заключалась в том, что на ней было указано не только расстояние между пунктами, как на любой другой карте, но и примерное время пути. Вы скажете, что такая функция не является необходимой? Мы тоже поначалу так думали, только Петрович, большой специалист в картах, довольно улыбался собственному приобретению.

— В одном месте на выбранной вами, Мишель, дороге, — объяснил Александр Федорович, — указанный километраж разительно расходится со временем, которое на него положено. Вот здесь, видите, на этой вполне ровной части дороги, идущей вдоль реки, два километра приблизительно проходится за десять часов. Как это, позвольте вас спросить? Но если это еще каким-то образом можно понять, то как вы объясните, что 15 километров дороги, явно проходящей по пересеченной местности, проходится приблизительно за полтора часа?

— Да, Александр Федорович, вы правы, как всегда, а я почувствовал, заметил даже, но не осознал сразу, простите меня, неразумного. Но что же делать? Я не уверен, что мы можем отправляться такой странной дорогой! Все необъяснимое…

— Все необъяснимое всегда притягивало вас, Мишель, притягивает и сейчас, поэтому вы подсознательно и выбрали эту загадочную дорогу. Меня как начальника экспедиции она… тоже притягивает. Только мы должны быть крайне осторожными!

— Браво, Рушель! Идем в Тюн «тропинкой заросшей, призрачным путем неумеренности»!

Все разом загомонили. Всем было весело и хорошо в предвкушении приключений, а я смотрел на друзей, радовался вместе с ними и размышлял о том, почему поэт Лебелянский назвал эту дорогу «путем неумеренности». «Ладно, завтра спрошу у Мишеля, а теперь — спать!» — решил я.

Тюн

Собрались мы еще накануне и вышли в путь на рассвете. Летом в горах светлеет быстро, небо буквально с каждой минутой становится все ярче и ярче, и вот уже сначала золотые солнечные лучи появляются из-за гор, а потом и самый огненный диск короля неба. Как же прекрасны горы в лучах восходящего солнца!

— Посмотрите, Рушель! — подошел ко мне Мессинг. — А ведь наша Белуха и есть та самая лиловая гора из стихотворения Лебелянского!

— Да, — я вспомнил аметистовую друзу, подаренную Насте, и лиловую гору из стихотворения, — значит, вот куда должен выйти «заблудившийся в сумраке» Василия Дмитриевича…

— Надеюсь, Рушель, «заблудившийся» — это не вы и не я… И уж тем более не наши девушки!

— Не знаю, не знаю… Знаете, Мессинг, вы, а мы — вслед за вами, так стараемся следовать словам поэта Лебелянского, что я вполне могу допустить: «заблудившиеся в сумраке» — это мы, наша экспедиция. Утешает только то, что к «лиловой горе» мы все-таки выйдем. Отсюда кажется, что она так близко!

— Это только кажется, Рушель, только кажется. Не будем заблуждаться.

— Мишель, я давно хочу вас спросить, почему в стихотворении так странно и непонятно сказано про путь?

— Вы имеете в виду «путь неумеренности»? Помните, мы говорили, что Василий Дмитриевич практически цитирует Блейка, его «Бракосочетание Ада и Рая»?

— Помню, конечно. Только зачем?

— А затем, Рушель, что хочет подчеркнуть неоднозначность как добра, так и зла, невозможность абсолютно прямого пути. Лебелянский проводит своего героя через лес Данте путем неумеренности Блейка к лиловой горе…

— К горе с картины Куинна, где, как выразился Колька, «домик Гитлера»… К горе Белухе…

— «Где абсолютное зло, ни от чего не зависимо, смыслы свои обретает в абсолютном добре», — задумчиво процитировал Мишель.

Алтайский дольмен

Алексия опять исчезает

На привал мы расположились в тени большого серого камня, неподалеку от которого весело журчал ручеек, — и вода под боком, и в тени было очень приятно отдохнуть. Пока кипела вода в котелке, Мишель колдовал над сушеной бараниной (не понимаю, как у Мессинга получаются такие вкусные вещи из продуктов, совершенно не съедобных на вид!). Мы неторопливо беседовали, спрашивая Мишеля обо всем, что нам было не понятно; он у нас — и энциклопедист, и повар, и химик-экспериментатор[11], без него наши экспедиции вряд ли были бы такими успешными.

— Скажите, Мишель, а что такое дольмены?