33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине

Сорокин сощурился и прикрылся от резкого света; он видел только, как в косых, почти параллельных земле контрастных лучах чернеет тайга.

– Уважаемый! – крикнул он.

– Слухаю, барин, – откликнулся хозяин саней.

– Как думаешь, где ночевать будем?

– А хто ж его знает, где обоз встанет, там и ночевать будем… – Как так?

– А так, ваше благородие, коли села какого достигнем, тама и ночевать будем, а коли в тайге, так костёр разведём, и вся ночёвка.

– Под открытым небом? – удивился Сорокин и сразу понял, как был нелеп его вопрос.

– А ишо как? Гостиницев али постоялых дворов в тайге нету!

Сорокин заёрзал.

– Мишя, вы не волнуйтесь, мы так едем уже не первый день…

Он посмотрел на Элеонору.

– Это даже лучше, если в тайге, – в деревне в домах много всяких насекомых, а тут чисто.

– Холодно! – выговорил Сорокин.

– У костра не холодно, когда все вместе… – тихо произнесла Элеонора.

Сорокин понял, что от него сейчас ничего не зависит, и в сердцах крикнул:

– Огурцов!

Фельдфебель спрыгнул с саней и подбежал к поручику:

– Слушаюсь, ваше благородие!

Сорокин глянул на него и безнадежно махнул рукой.

Огурцов по инерции сделал несколько шагов, потом остановился, прислушался, просиял лицом и, показывая рукой в конец обоза, выкрикнул:

– А? Скочуть! Поди те, кого мы поджидаем!

Сорокин прислушался, ничего не услышал, но почувствовал, что из-под садящегося солнца доносится глухой стук копыт.

– Давай, Огурцов, будь настороже́! Не пропустить бы!

– Не пропустим, Михайла Капитоныч, ваше благородие, – хихикнул фельдфебель. – Костьми поперёк лягу.

Фельдфебель повернулся и остался стоять на обочине тракта.

– Какой он интересный, этот ваш солдат, и фамилия у него добрая. Такая – овощ!

– Овощ? – удивился Сорокин и расхохотался.

– Вот, – удовлетворённо сказала Элеонора, – теперь вы весёлый. Вы же весёлый человек? Не надо быть хмурым, я понимаю вашу заботу и принимаю её, но поверьте, всё будет хорошо…

Сорокин посмотрел ей в глаза – леди Энн улыбалась.

«Какая она все-таки!..» – подумал Михаил Капитонович.

Вопрос с воткинцами решился быстро. Огурцов остановил командира, Сорокин передал ему записку штабс-ротмистра, тот написал на ней несколько слов и отдал Огурцову.

– В арьергарде идут две пушки, на них всё наше хозяйство, им управляет прапорщик Вяземский, всё получите у него. Но, поручик, не обессудьте, сколько даст, столько даст, сами поштучно считаем… Впереди верстах в пяти село, мы идём туда, доедете, найдите штаб и присоединяйтесь к нам с вашим войском.

Сорокин поблагодарил.

– Ну вот, – промолвила у него за спиной Элеонора, – теперь вы будете ночевать в деревне, в доме. И если вернётесь на эти сани, я буду вас бояться.

Сорокин услышал её слова и, не зная, что ответить, сидел и молчал.

«А ведь она правду говорит, – подумал он, – если я присоединюсь к воткинскому отряду, то я с ним и останусь и на эти сани уже не вернусь…» Он повернулся.

– У вас ещё болит нога? – спросила его Элеонора.

– Болит! – смущённо ответил Михаил Капитонович и сразу всё понял. – Я сам боюсь насекомых и не буду ночевать в доме!

– А как же вы будете командовать вашими солдатами?

– А так и буду, буду защищать обоз в арьергарде, с тылу! – Ему не хотелось показывать своего смущения, и он заорал: – Огурцов!

– Ваш замечательный Огурцов раздаёт патроны, – тихо и мягко произнесла Элеонора.

Сорокин всмотрелся в сумерки, разглядел вереницу солдат, очередью шедших за санями, на которых сидел фельдфебель, и увидел, как солдаты один за другим отходят от саней и что-то рассовывают по карманам шинелей.

– А вы, вам не нужны патроны? – спросила Элеонора. – Вам не понадобится?

«И правда?» – подумал Сорокин и ощупал кобуру на боку, она была пустая.

– Мне придётся раздобыть оружие там, – в растерянности ответил он и куда-то махнул рукой. – У меня чехи отняли оружие.

– Это не страшно, – ответила Элеонора и полезла рукой под шубу. – Вот, возьмите!

На фоне чёрной шубы, в которую была одета Элеонора, он ничего не разглядел, только почувствовал, что она ищет его руку, он потянулся, и она вложила ему в пальцы что-то тяжёлое.

– Я не хотела, чтобы меня застали врасплох эти партизаны, это же не настоящая армия, а бандиты, и командиры у них бандиты, вряд ли они имеют понятие о чести и о том, как надо обращаться с женщинами, и ещё возьмите вот это, сейчас вам это будет кстати…

Сорокин переложил поданный ею револьвер в другую руку, и она вложила ему в раскрытую ладонь ещё один тяжелый предмет. Стемнело, и уже ничего не было видно, Михаил Капитонович почувствовал, что предмет имеет округлую форму и тёплый.

– Это виски, настоящее виски. Я вожу с собой эту флягу на случай, если понадобится обработать кому-нибудь рану. Но вы можете немного выпить, и я с вами, только чтобы наши соседи не видели…

Сорокин был так удивлён, что сидел и ничего не мог сказать.

– Я слишком долго путешествую вот так, без комфорта, и должна быть ко всему готова. А ещё я хочу попасть к себе на родину и описать всё, что я тут видела. Это моя задача, и я хочу, чтобы вы мне в этом помогли, дорогой мой поручик Мишя.