33 счастья

Когда-то он пытался ухлестывать за доцентом Филимоновой, но Марьяна вежливо, но решительно его отшила. С тех пор он постоянно заглядывался на молоденьких сотрудниц и лаборанток, но никто ему не нравился. Вернее, нравились ему многие, но он, профессор Слюнько, четко понимал, что рядом с ним может быть только особенная женщина – очень талантливая, очень красивая и очень умная. Еще потенциальная избранница Игоря Георгиевича должна быть из очень хорошей семьи, желательно – королевских кровей. Таких на пути Слюнько пока не встречалось, а если они и попадались, то составить пару с профессором почему-то не стремились. Ближе всех к идеалу женщины, с точки зрения Игоря Георгиевича, стояла Марьяна Филимонова, но она взаимностью Слюнько не ответила, хотя отношения у них после того памятного разговора остались вполне хорошими.

Теперь профессор выхаживал вокруг своего багажа, разложенного посреди зала ожидания, и, как и полагалось, ожидал. Ни доцента Филимоновой, ни аспиранта Бубнова пока не было.

«Марьяна платья собирает, – желчно подумал Слюнько, – хочет поразить голубоглазого франта в самое сердце! Неужели она думает, что я не видел, как она смотрела на красавчика орнитолога с русским именем Валерий и немецкой фамилией Шварц?»

Слюнько тут же стало обидно, что он не голубоглаз и что у него такая обыденная, ничем не примечательная фамилия.

«Ну, ничего, – мстительно размышлял Игорь Георгиевич, наматывая круги вокруг своего багажа, – ничего! Зато я – профессор, и именно я буду курировать высиживание барионикса, а не этот выскочка без ученой степени!»

Он еще раз подумал о Валерии Шварце и ухмыльнулся при воспоминании о том, что на край земли на биостанцию красавчика орнитолога занесло после драматичного развода.

«Красавчики тоже плачут», – мстительно подумал Слюнько, который никогда не отличался особой привлекательностью.

Профессор обошел свой внушительный багаж еще раз и бросил взгляд на других ожидающих пассажиров, которые находились справа и слева от него. К своему глубокому изумлению, Слюнько заметил в толпе знакомое лицо, а потом еще одно, и еще. Присмотревшись, Игорь Георгиевич понял, что стоявшая неподалеку группка с большими сумками – это сотрудники НИИ криомедицины во главе с директором. Лица у них были решительными.

– Конкуренты, – прошипел Слюнько, – я так и знал!

Специалисты, которые провели полжизни то замораживая живых существ, то их размораживая, увидели профессора и тут же набычились.

– Вы куда собрались, коллеги? – спросил Игорь Георгиевич. – На горнолыжный курорт?

– Туда же, куда и вы! – отрезал глава группы академик Защокин. – И не надо делать круглые глаза! Нам позволил лететь с вами сам министр здравоохранения.

– Какая прелесть, – всплеснул руками Слюнько, который и не думал сдаваться, – сам министр здравоохранения! А санитарный врач вам ничего такого не позволял?

– Не надо ерничать, – мрачно ответил Защокин, и его щеки надулись в полном соответствии с фамилией, – у нас даже бумага соответствующая есть! Вы – кабинетные ученые, теоретики, черви книжные, вот и оставайтесь там, у своих кафедр, глотайте пыль науки и протирайте тряпочкой древние кости, в которых давно не осталось жизни. А мы, суровые практики, будем высиживать яйцо. За свои жизни мы высидели в тысячу раз больше яиц, чем вы! И замороженных, и размороженных.

И Защокин слегка топнул ногой. Глаза Игоря Георгиевича налились кровью. Уже очень давно никто не отзывался о его работе столь уничижительно. Да, он был палеонтологом, он раскапывал кости динозавров, любовно полировал их, сдувал с них пыль, описывал и систематизировал. Он знал об этих костях все! Много лет профессор Слюнько провел, пытаясь воссоздать по скудным данным образ жизни и повадки динозавров, в том числе и бариониксов. Теперь у него появился шанс проверить, прав ли он. И вот на его пути появляются эти выскочки, эти криомедики, которые всю свою научную карьеру только то и делали, что замораживали – размораживали – замораживали – и опять размораживали, словно их задача состояла в продаже мясных и рыбных полуфабрикатов в супермаркете, а не в решении научных задач!

Не помня себя от ярости, Слюнько ринулся вперед и изо всех сил врезал Защокину по физиономии. Академик пошатнулся. В его глазах вспыхнуло изумление. Последний раз его били по лицу еще в детском саду.

– Вы хам! – завопил академик.

Его коллеги вытаращили глаза. Они не ожидали, что схватка за научный приоритет окажется столь жаркой. Тем временем оправившийся от первого шока Защокин выхватил из папки сложенную вчетверо газетку и принялся остервенело колошматить Слюнько по физиономии. Игорь Георгиевич, который не привык оставаться в долгу, подхватил портфель, плотно набитый ксерокопиями собственных статей, и с удовольствием обрушил его на голову Защокина, тщетно пытавшегося парировать удар газеткой. Академик, закатив глаза, рухнул на руки коллег. Слюнько собрался уже было праздновать победу, но вдруг почувствовал, что кто-то крепко взял его за рукав.