33 счастья

– Мы – сотрудники Службы безопасности, а не туристы, – ответил полковник, – так что ты вполне можешь оставить нас одних. Не беспокойся. Ты и так сделал для нас очень много. К тому же президент поставил перед нами задачу любой ценой сохранить яйцо. Лучше, если ты, бывший спецназовец, будешь там, возле него, чем рядом с нами. В данном случае ценность яйца несопоставимо выше, чем наши жизни. Тот факт, что на биостанции не отвечают, может означать все, что угодно. В том числе и то, что там уже никого не осталось в живых. Так что иди. У тебя есть пистолет?

– Нет, – ответил Юрий. – Откуда? Я уже много лет – мирный ботаник.

– Держи, – сказал Владимир Евгеньевич, протягивая ему свое оружие. – Потом вернешь.

– Я не буду брать с собой вещи, – сказал Бадмаев, – налегке я доберусь до биостанции быстрее. Бегом это займет около часа, с учетом того, что дорога размокла и кое-где от нее остались одни воспоминания.

Юрий встал. Он был легким и подтянутым. Даже под курткой было видно, какие у него широкие плечи и сильные руки.

– Удачи вам, – сказала Ева, пожимая крепкую ладонь ботаника.

Бадмаев тенью выскользнул из пещеры.

Самолет летел над Европой. Часть пассажиров спала. Слюнько храпел. Он долгое время бодрствовал и нервничал, пребывая в сильном возбуждении. Если бы можно было выскочить наружу и подталкивать самолет, чтобы он мчался быстрее, профессор бы так и сделал. Но потом Игорь Георгиевич утомился, удобно устроился в кресле и задремал. Теперь его богатырский храп сотрясал салон. Марьяна не спала. Она вытащила купленное в аэропорту расписание полетов и сейчас прикидывала, где в настоящее время находятся Защокин и его коллеги. Выходило, что в этот момент они летят над Сибирью, тоже удаляясь от Краснодара.

– А нам все равно, а нам все равно-о-о-о, – вдруг пьяно пропел кто-то.

Филимонова повернулась. Бубнов сидел в своем кресле и громко распевал песню.

– Не боимся мы волка и лису! Дело есть у нас! В самый тру-у-у-удный час!

Аспирант отчаянно фальшивил.

– Прекратите шуметь, – возмущенно закричали пассажиры, – вы всех разбудили! Ну что за компания! Один храпит, другой поет, а еще, говорят, ученые, гордость страны!

В ответ на это Слюнько захрапел еще громче. Ему снилось, что он высиживает яйцо, поэтому он был счастлив и не хотел, чтобы этот сладкий сон когда-нибудь заканчивался.

– Мы волшебную косим трын-траву-у-у-у! – вывел Бубнов, не реагируя ни на увещевания Марьяны, ни на замечания стюардессы.

В этот момент мирно храпевший профессор вдруг вскочил, дико вращая глазами.

– Яйцо! Яйцо-о-о-о! – закричал он, судорожно сжимая кулаки.

Пассажиры дружно подскочили. Проснулись даже те, кто крепко спал, несмотря на пьяные песни аспиранта.

– Ну вот, – сказал кто-то устало, – теперь у них возникли проблемы с яйцами.

– Не с яйцами, а с яйцом, – со знанием дела поправил кто-то, – я ясно слышал, как он кричал «яйцо, яйцо», а не «яйца, яйца».

Вскочивший профессор тем временем судорожно переводил дух.

– Мне приснился кошмар, – жалобно сказал он, – что яйцо украли люди бен Ладена!

– Ну что вы, Игорь Георгиевич, – успокаивающе обратилась к нему Марьяна, – ну подумайте сами, зачем бен Ладену яйцо динозавра?

– Не скажите, не скажите, дражайшая Марьяна Алексеевна, – не согласился профессор, – он бы посадил его в личный зоопарк и утер бы тем самым нос разведкам всего мира.

Услышав про «разведки всего мира», Филимонова слегка покраснела.

«Никто ничего знать не может», – подумала она, успокаивая себя.

В этот момент аспирант, временно затихший, вновь заворочался.

– Вихри враждебные веют над нами! – запел он «Варшавянку».

Пассажиры дружно схватились за головы.

– Да утихомирьте его наконец! – послышались возмущенные возгласы. – Люди спят, отдыхают, а тут такое безобразие.

– В бой роковой мы вступили с врагами! – продолжал наяривать Бубнов, время от времени отпивая водку из маленькой бутылочки, которую он держал в руках.

Возмущение насильственно разбуженных пассажиров постепенно нарастало.

– Если бы он что-то другое пел, более лиричное и мелодичное, да не фальшивил, еще было бы ничего, – сказала старушка, сидевшая в кресле справа от Марьяны, – все равно у меня бессонница.

– Но мы поднимем гордо и смело знамя борьбы за рабочее дело! – грянул Дмитрий, встал столбом в проходе, покачиваясь, и принялся сам себе дирижировать.

Марьяна тоже встала и попыталась отобрать у Бубнова бутылку, дабы избежать дальнейшего усугубления и без того позорной ситуации. Аспирант емкость не отдавал. На помощь Филимоновой поспешил Слюнько.

– Отдай бутылку! – мрачно сказал он, вцепившись в емкость со спиртным.

– Ни за что, – ответил Дмитрий, поднес горлышко ко рту и тремя большими глотками допил все содержимое до дна. – Вот теперь держите, – сказал аспирант, протягивая бутылку.

Пошатываясь, Бубнов повернулся и пошел в туалет. Самолет тряхнуло. Не удержавшись на ногах, аспирант рухнул на колени какой-то завизжавшей пассажирке. Филимонова и Слюнько бросились к ней, рассыпаясь в извинениях.