Моренко, декан подготовительного факультета
Полный тёзка первого президента России был первым деканом, который для сохранения
факультета усложнил его структуру. При нём появились новые профили обучения, подфак
перестал быть только техническим.
Не вторгаясь в этой полуакадемичной брошюре в личное пространство описываемых
людей, автор всё же, чтобы подчеркнуть суть характера третьего декана, хочет отметить, что
Борис Николаевич совершил мужской поступок, сравнимый с поступком короля Англии начала
30-х годов ХХ века Эдуарда VIII, который оставил престол, чтобы жениться на любимой
женщине не королевского происхождения. На факультете существовало негласное правило
(для нынешнего времени это непонятно, странно и удивительно, чтобы не сказать – дико):
вышестоящим чинам нельзя было влюбляться, а уж тем более жениться на подчинённых.
Б.Н. Моренко в подобной ситуации просто ушёл с поста декана. Слава Богу, он счастлив
до сих пор.
85
Конечно, и третий декан традиционно преподавал
на кафедре черчение. Мне как завкафедрой надо
было обязательно посетить его в соответствии
с журналом взаимопосещений занятий. Я очень
боялась идти. Вдруг я увижу что-то в методике,
что вызовет мои замечания (я давно работала с
иностранными студентами, а декан только начинал).
Я же по своему характеру не смогу смолчать.
Тем более что полагалось каждое посещение
сопровождать последующим обсуждением на
кафедре. А он всё-таки мой начальник. Есть же
какая-то профессиональная этика! Как тогда
быть? Вышла я с занятия Б.Н. Моренко абсолютно
счастливая: не скрывая радости, я могла сообщить
коллегам, что всё было замечательным! Мало того
что были соблюдены все методические принципы:
проверка домашнего задания, опрос, ввод в тему,
объяснение нового материала, его закрепление
и т.д. Но, что особенно важно в иностранной
аудитории, объяснение материала (кажется, это были «Сечения и разрезы») велось в
соответствии со всеми требованиями научного стиля речи, т. е. декан-преподаватель
использовал понятный студентам-иностранцам лексический минимум, говорил с
ними на одном языке, да ещё ухитрялся связать тему с достижениями современного
машиностроения. Чертежи на доске были идеальны! Выполнялись они последовательно
и в таком темпе, что студенты деловито, склонив, в основном, кучерявые головы, сопя и
оттопырив от старания широкие колоритные африканские губы, скрупулёзно трудились,
ловко, как и их преподаватель, управляясь с транспортирами и циркулями. Они повторяли
вслед за ним сложные линии и детали, так же красиво вычерчивая на своих листах
копии чертежей и рисунков на доске. Атмосфера в аудитории была такая рабочая и такая
спокойная, что я невольно подумала: «Наверное, вот так проводил занятия А.С. Макаренко:
понятно, достойно, дружелюбно, со всеми элементами педагогики сотрудничества».
Тогда же я увидела в предлагаемых структурно-логических схемах и таблицах на доске
элементы методики В.Ф. Шаталова, которые первым ввёл в преподавание черчения Б.Н.
Моренко, а потом блестяще подхватила и усовершенствовала и в физике (наследие Л.А.
Толстых), и в черчении С.Б. Калашникова.
И всё-таки в иностранной аудитории труднее проявлять эрудицию из-за языкового
режима, ограниченного набора лексики и фраз. Когда я много позже читала
российским студентам-первокурсникам системно-синергетический курс «Концепции