352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн

Давление на немецких пленных никогда не ослабевало. Главным оружием подавления личности стала нехватка питания. НКВД создал в тюрьмах атмосферу безнадежности, подозрительности, лжи и бесконечной пропаганды. Физические пытки, которые практиковались в Гестапо, были строго запрещены, как орудие капиталистических эксплуататоров. Советские методы разрушения личности были более эффективны.

Эрих узнал о запрете избивать заключенных вскоре после того, как попал в плен. Русская бюрократия собрала такие груды документов относительно пленных, что сама же в них захлебнулась. В Грязовце разведслужба НКВД оспаривала, что Эрих тот самый Карая-1, знаменитый Черный Дьявол Юга. Его вызвали на допрос два офицера НКВД. Они листали дело, когда охранники ввели Эриха в кабинет.

Один офицер НКВД яростно потряс головой.

– Я уверен, что это не тот человек, – сказал он по-русски.

Второй офицер казался немного смущенным. Первый офицер подошел к Эриху и указал на его отрастающий ежик.

– Смотри, – сказал он по-русски товарищу, – он светлый блондин. Просто соломенные волосы. Он не может быть Черным Дьяволом.

Эрих достаточно понимал русский, чтобы уловить, что они обсуждают цвет его волос [7] .

Второй офицер ткнул пальцем в дело.

– Хартманн, не пытайся отрицать, что ты сбил 352 самолета на русском фронте. У нас все записано.

Эрих безразлично кивнул. Они обращались к нему на немецком.

– Но тогда ты являешься лучшим асом Германии! – русский пришел в восторг.

Эрих покачал головой:

– Нет, я не являюсь лучшим асом Германии.

– Но больше ни один летчик не сбил такого числа самолетов, – возразил русский.

Эрих ласково улыбнулся, как школьный учитель, вдалбливающий премудрости математики бестолковому студенту.

– Да. Но я сбивал только русские самолеты и всего несколько американских машин. На Западном фронте пилот по имени Марсель сбил 150 британских самолетов. В наших ВВС один британский самолет приравнивается к трем русским. Так что лучшим истребителем является Марсель, а не я.

Последовал жаркий обмен ругательствами между русскими. Им не понравилось такое унижение их летчиков. Эрих смирно сидел, пока они не успокоились и снова не обратились к нему. Вопросы сыпались градом, следователи хотели, чтобы он подтвердил материалы дела. Наконец Эрих решил, что дальнейшее запирательство не имеет смысла. Эти гончие узнают правду, скажет он это сам или нет.

– Ты подтверждаешь, что ты был Черным Дьяволом?

– Именно так называли меня русские радиостанции во время войны.

– Но твои волосы просто соломенные, – возразил один из офицеров НКВД.

– У меня всегда были светлые волосы, – сказал Эрих. – Но пару месяцев мой самолет был покрашен в черный цвет, и ваши летчики прозвали меня Черным Дьяволом.

Второй офицер сел за стол и захлопнул досье.

– За твою голову во время войны была объявлена награда. Я стал бы богатым, если бы правительство заплатило за тебя сегодня.

Русский осмотрел Эриха с ног до головы, отметив мятый и рваный мундир Люфтваффе. Эрих походил на кого угодно, только не на ужасного Черного Дьявола. Самый грозный истребитель Восточного фронта превратился в обычного заключенного.

Допрос длился еще несколько часов, и открылось, что Эрих летал на реактивном истребителе Ме-262, самом совершенном самолете в годы войны. Белокурый Рыцарь остался почти незнаком с реактивными самолетами. Он выполнил лишь несколько тренировочных полетов под присмотром Гейнца Бэра в Лехфельде. Тем не менее НКВД решил, что и эти крохи знаний могут оказаться полезными.

Русские захватили несколько исправных Ме-262 и вывезли их в Россию для оценки. Однако полеты на этих самолетах были серьезной проблемой, если не располагать теми знаниями, которые приобрели немцы. Поэтому Эриха через несколько дней после того, как в нем опознали Черного Дьявола, начали допрашивать обо всем, что касалось реактивного истребителя.

Но Эрих смог оказать НКВД лишь небольшую помощь, хотя рассказал все, что знал о Ме-262. Он объяснил, что совершил на этом самолете всего 10 полетов. Однако сейчас его образ как лучшего в мире пилота-истребителя работал против него. Русские невольно полагали, что боевой пилот обладает и знаниями авиационного инженера. Долгие допросы начали приобретать все более резкий характер, так как русский офицер пытался выжать из Эриха информацию, которой тот не располагал.

– Майор Хартманн, вы что-то скрываете. Почему вы не хотите рассказать нам все, что знаете? Вы должны рассказать это.

Грубый лейтенант НКВД не был летчиком. Это делало задачу Эриха еще более сложной. Он попытался объясниться еще раз:

– Я могу рассказать вам, как взлететь на этом самолете. Я уже рассказывал об этом. Я могу рассказать, как летать на нем и за какими вещами должен следить пилот, в особенности за секторами газа. Но я не могу рассказать вам, как работают различные механизмы самолета. Я пилот, а не инженер.