365 шагов к тебе

Но Петтер был непреклонен, он хотел закрыть отделение в Москве. В идеале – продать, разумеется. Поскольку он сам не занимался фирмой в России уже очень давно – собственно, с тех пор как уехал в Швецию, – то не испытывал к нему почти никаких чувств, кроме легкой ностальгии. Но серьезно: сколько можно мотаться туда-сюда? Никлас ему намного полезнее здесь и сейчас. У Петтера никогда не было наполеоновских планов. Его вполне устраивало положение владельца мелкого бизнеса, который приносил достаточный доход для комфортной жизни в собственном доме, смену машин на более новые каждые лет пять, походы в театры и на выставки, поездки дважды в год в теплые края к морю. И ему не нужны были проблемы, которые непременно возникли бы, реши он расширяться. Опять же конкурентов они изучили вдоль и поперек, а тут пришлось бы заново отстаивать права и бороться за место под солнцем.

Никлас же не мог этого понять. Он знал лично людей, который работали в Москве. Он видел их почти каждый месяц, работал с ними бок о бок, он водил их в ближайший бар отмечать Новый год. Филиал был местом его силы. В своей мастерской он мог отдохнуть, отпустить мысли на волю. Он не хотел закрывать Wood Art. Он жил, функционировал бесперебойно. И единственная причина, почему Никлас не расширял дело в России, – это его отец. Петтер хотел, чтобы Никлас все больше времени проводил в Швеции, разбираясь с большинством административных дел. У младшего Берга никак не получалось объяснить, что не лежит у него к этому душа. Когда Никлас настаивал на том, чтобы ему работать в цехе, Петтер злился, и все заканчивалось ссорой. Проходило какое-то время, все успокаивались, а потом повторялось вновь.

Ситуация накалилась до предела. Никлас нервничал, потому что на весь декабрь собирался перебраться в Москву, чтобы готовиться к выставке в «Сокольниках». Он хотел закончить свою скульптуру. И даже если его помощник справится с бумажными делами, все равно Никлас нужен, чтобы решать задачи, которые неминуемо будут возникать на месте. Петтер был категорически против того, чтобы Никлас уезжал так надолго в Россию. Сын планировал вернуться домой, в Швецию, только к середине января. Берг-старший просто не мог так надолго потерять контроль над жизнью сына.

Сейчас Никлас, донельзя взбешенный, гнал на своем «Вольво», распахнув окно, в который бил холодный воздух, проникая под рубашку, остужая и даря хотя бы секундное успокоение.

– Я в порядке. Ты?

– Плохо. Приеду к тебе?

– Конечно. Ужин заказать?

– Да. Выпить есть?

– Для тебя храню, Нильс.

– Буду через десять минут.

Никлас повесил трубку и сделал глубокий вдох, с силой сжимая обеими руками руль.

Сидя в скромной и донельзя современной квартирке друга, Никлас постепенно приходил в себя. Он вкратце обрисовал ситуацию, которую Элоф и так знал довольно хорошо.

– Тебе пора отделяться, Нильс.

– Я знаю.

– И? Что тебя останавливает?

– Я не знаю. Привязанность. Они же мои родители, а я единственный сын. Вдруг папе нужно будет больше помощи? Если с мамой что?

Элоф закатил глаза.

– Вы, русские, очень странные ребята. Ты о себе, о себе подумай! Чего хочешь ты? Что нравится тебе? – спрашивал друг, делая упор на последние слова.

– Я… – начал было Никлас, но Элоф его остановил.

– Давай так, я буду спрашивать, а ты отвечай, особо не думай, просто отвечай. Ясно?

– Опять ты со своими штучками!

– Будешь выпендриваться, я тебя еще и медитировать заставлю.

– Ладно, я готов, – Никлас сел ровнее, сделал пару глубоких вдохов-выдохов и кивнул Элофу, чтобы тот начинал.

– Тебя зовут Никлас Берг?

– Да.

– Ты учился в Чалмерсе?

– Да.

– Кофе черный или с молоком?

– Черный.

– Боевик или мелодрама?

– Ни то ни другое.

– Ты хочешь жить один?

– Да.

– Выкупишь у отца филиал?

– Да.

– Поедешь в июне на Кипр?

– Да.

– Как много утвердительных ответов, – довольно вздохнул Элоф. – Ну, а теперь решай, что с этим делать.

– Это какой-то сомнительный метод, – Никлас покачал головой.

– Нормальный. Я уверен, что ты в свои тридцать три уже вполне можешь о себе позаботиться. Ты работаешь, частично владеешь фирмой. Не сомневаюсь, что у твоего папы в загашнике имеется кругленькая сумма для тебя же.

– Да, трастовый фонд есть. Но я даже не представляю, что там. Никогда на него не рассчитывал.

– А ты подумай. У тебя ведь есть и личные накопления. Снимешь квартирку и заживешь припеваючи. Наконец поймешь, каково это приходить в дом, где ужин еще не готов, – хмыкнул Элоф.

– Ну спасибо! Уверен, что справлюсь.

Никлас мысленно принялся подсчитывать во сколько ему обойдется ежемесячная оплата, плюс домработница раз в неделю, прачечная, обеды из ресторана… Элоф, словно прочитав его мысли, спросил:

– Если хочешь, можешь пока пожить у меня. Поспишь на диване.

– Я уж думал, ты бросишь друга в беде, – со смехом ответил Никлас, и Элоф присоединился к нему.