365

Но времени уточнять не было… Оживившийся Магнус с огромным интересом смотрел на их вещи и явно планировал изодрать в клочья то, что успеет.

123

31 декабря 2017 года

Воскресенье

Свежий зимний воздух, искрящиеся за окном снежные ели, опутанные полумраком предновогодней ночи превращали этот уголок из обыкновенного курорта в самый настоящий рай для мечтающих об уединении людей. Саша открыла окно маленького домика и улыбнулась, наслаждаясь тишиной и единением, о котором дома они могли только мечтать.

— Даже не верится, — прошептала она, скользя ладонями по холодному стеклу, — что мы можем действительно здесь находиться. Никто не трогает, никто не мешает, никому ничего не нужно…

Игорь обнял её за плечи, останавливаясь за спиной, и уткнулся носом в распущенные волосы жены, всё ещё влажные после прогулки под снегом.

— И ты даже не будешь скучать по Магнусу? — вкрадчиво спросил он, на деле просто наслаждаясь покоем, окутавшим их словно тёплым одеялом, защищающим от всех бед и невзгод.

— Он празднует дома, — рассмеялась Саша. — И через две недели мы его увидим. Живого и здорового… У меня каждая новогодняя ночь проходила дома. Сначала мы с мамой готовили, чтобы потом отец опоздал и отказался есть, а потом, когда я уже жила отдельно, по привычке накрыла такой пышный стол… Даже пробовать не хотелось. Мы с Магнусом вдвоём неделю это доедали. А ещё в углу у нас всегда стояла искусственная ёлка, старая, потрёпанная, пока Магнус её не добил… А ты?

— Мама, чеснок и вечные ссоры, — усмехнулся Игорь.

Это не до конца было правдой. Он любил новогодние праздники, особенно когда был маленьким. Бабушка и дедушка часто приглашали всех к себе, а потом дети оставались у них на каникулы. Игорю нравилась громадная, почти до самого потолка живая ель — дед отказывался беречь природу, ему нравился аромат свежей хвои, распространявшийся по всему дому, до такой степени, что он даже сам убирал по дому все иголки.

Они наряжали ёлку всем, что находили в доме — игрушками, гирляндами, даже какими-то бумажными фонариками, сделанными детьми в школе. Готовила всегда бабушка, и мама, загнанная в угол чужой семьей, не имела в этот вечер никакой власти. Ева Алексеевна, как единственная хозяйка, накрывала на стол и будто приказывала всем забыть о невзгодах, о ссорах и о дрязгах. Они хохотали, веселились, а Янка, пока ещё была маленькой, всё время дулась, что её гонят спать.

Утром они находили под ёлкой массу подарков. Отец и мать уезжали куда-то отдыхать или просто домой, и их коробку тоже ставила бабушка. Завёрнутые в подарочные упаковки, подарки сверкали новогодними алыми бантами. Ева Алексеевна умела вывязывать их сама и смеялась, что ленты у неё остались ещё с далёкого прошлого, когда они цепляли студентам какие-то повязки на рукава…

А потом, когда дедушка ушёл, веселье прекратилось. Хозяйкой праздника стала мама, на стол перекочевали её любимые блюда, и Игорь, тогда уже довольно взрослый, сбегал из дому рано утром и отправлялся к бабушке. Они ставили такую же большущую, только искусственную сосну, наряжали её игрушками, но уже куда более бедно, а на подоконнике оставляли ветку живой ели. Приходила и Яна, только попозже, когда умудрялась сбежать от матери. Родители встречали Новый год вдвоём, уже и не вызванивая собственных детей. Игорь, Яна и Ева Алексеевна не пускали их в маленькую идиллию, наполненную невысказанной тоской по прошлому. Они тоже смеялись, тоже были счастливы, только на столе никогда не появлялось фирменное дедушкино мясо — потому что никто, кроме него, не умел так приготовить…

Теперь, когда и Игорь, и Яна вылетели из-под родительской крыши, уже совсем не неоперившиеся птенцы, им хотелось порой вернуться к бабушке и отпраздновать Новый год вместе. Но в прошлый раз Ольшанского не отпустила Вера, пожелавшая, чтобы её куда-то сводили, а перед этим два года подряд он сидел на работе и допиливал какой-то очередной проект.

В этот раз Ольшанский впервые ни о чём не думал. Ему не хотелось в прошлое, не хотелось увидеть стол, заставленный бабушкиными блюдами — не хотелось искать тарелку с дедовым мясом, пустующую уже больше десяти лет. Он радовался, что здесь была плохая связь, никого не надо поздравлять, что он не в пустом офисе, где кроме него и Регины — одни только глухие к человеческим бедам стены.

— Ты счастлива? — спросил он Сашу, вдыхая елово-снежный аромат новогодней ночи. — Вот сейчас.

— Счастлива, — отозвалась хрипло она. — Как никогда прежде.

Александра наконец-то прикрыла окно, но неплотно, чтобы струя прохлады всё ещё пробивалась в маленький домик, и повернулась к нему лицом.

— Сейчас будут бить куранты, — прошептала девушка. — А у нас ни шампанского, ни заготовленных бумажек с желаниями.

Игорь усмехнулся.

— Знаешь, что я загадывал в прошлом году?

— Рассказывать нельзя, — возразила Саша, прижимая палец к его губам. — Я о своём молчала. И оно сбылось.

— Моё тоже сбылось, — мягко ответил он. — Может быть, даже слишком.