365

— Я уже отказался, — пожал плечами Ольшанский. — Только легче не стало. Саша очень переживает из-за своих проблем со здоровьем, постоянно твердит мне, что эти отношения не имеют права на жизнь. Начальница скоро загрызёт. И, если честно, мне даже не хочется выходить на работу. Впервые за всё время.

Ева Алексеевна вздохнула.

— Дети у вас будут, я уверена, — промолвила она. — Наступит переломный момент, и всё будет хорошо. Я чувствую. А твою бабушку предчувствие ещё никогда не подводило! Между прочим, именно оно вывело меня на научную новизну в докторской!

Игорь рассмеялся. Только его бабушка могла говорить о таких серьёзных вещах с улыбкой.

— Хочется верить, что ты права.

— А работу брось, — посоветовала она. — Займись чем-нибудь другим. У тебя же мои мозги, Игорь! — женщина шутливо постучала пальцем по лбу. — Ты мог бы заниматься наукой! Это не обязательно забирает всё время, параллельно можно работать…

— Это у Регины-то?

— Ну, я так понимаю, ваша фирма — далеко не единственная и не самая лучшая в городе.

Игорь удивлённо кивнул. Он почему-то даже не рассматривал такой вариант, постоянно привязывался к чему-то и отбрасывал возможность сменить рабочее место.

Теперь же слова бабушки открыли ему глаза. Ведь это действительно развитие, только не в другой стране, а здесь, на месте. Не придётся ничего бросать, не придётся избавляться от того, что дорого ему.

— Ты подумай, — Ева Алексеевна придвинула к нему тарелку. — Хорошо подумай. А потом примешь решение. Но это надо делать сытым, Игорь. Сытым!

— Хорошо, ба, — подчинился Ольшанский. — Слушаюсь и повинуюсь!

За такой совет можно было съесть не только бабушкину вкусную еду, а и мамин чесночный торт, право слово!

21

12 апреля 2018 года

Четверг

Стук в дверь, вероятно, отвлёк Регину от чего-то важного; она долго шелестела внутри, что-то прятала, наверное, прежде чем громко произнесла:

— Открыто!

Игорь не стал мяться на пороге. Обычно Разумовская с удовольствием наблюдала за тем, как одолеваемые сомнениями сотрудники сдавались под её напором. Чужая уверенность её почему-то веселила, хотя Ольшанский не понимал причин.

— Здравствуй, — протянула Регина, делая шаг навстречу. — Однако, я думала, ты ещё будешь довольно долго решаться. Надеюсь, ты согласен? Наши заказчики…

— Нет.

Она удивлённо вскинула бровь. Ольшанский и прежде не горел желанием никуда ехать, но его упорство удивило начальницу. Она, выдавая собственные сомнения, вздрогнула, хотя человеку, плохо знающему Регину, этот жест показался бы вызывающим, даже попыткой ещё выше вскинуть голову.

— Нет? — переспросила она. — Ты отказываешься от возможности поехать в Америку, получить работу своей мечты в стране, куда мечтает уехать каждый, ещё и на легальных основаниях, на всё готовенькое?!

— Работа моей мечты доступна и в моём родном городе, — ответил Игорь. — Легальные основания и всё готовое — тоже. Менталитет американцев, их жизнь и их страна не кажется мне чем-то сверхъестественным, чтобы ради этого бросать всё здесь.

— И ты предполагаешь, — протянула Регина, — что после такого отказа я смогу относиться к тебе так, как прежде? Как к профессионалу, который на всё готов ради своего дела? Этот проект — проект мечты! Я отдала его тебе, надеясь, что смогу хоть кому-то помочь выбраться, попасть туда, куда…

— Мне всё равно, как вы будете ко мне теперь относиться, — безэмоционально ответил Игорь. — Я увольняюсь.

Он опустил на край стола заявление.

Разумовская уставилась на него так, словно не понимала, что происходит.

— Подпишите, — Игорь протянул ей ручку. — Это всё, что от вас требуется. Дальше я сам занесу его куда нужно.

— Я не буду это подписывать, — отрезала Разумовская.

Она развернулась на сто восемьдесят градусов и, чеканя шаг, направилась к своему креслу. Потом опустилась в него преувеличенно плавно, вероятно, пытаясь подчеркнуть собственную грациозность и властность. Игорь не сдвинулся с места, никак не отреагировал на её демонстративные действия.

— Регина Михайловна, — произнёс он с лёгкой улыбкой на губах, — мы с вами работаем уже довольно много времени вместе. Не год и не два. И ваши уловки уже давно на меня не действуют. Одна подпись, две недели отработки, и мы с вами больше видеться не будем.

— Я уже сказала, — произнесла она, отбивая наманикюренными ногтями ритм на подлокотнике кресла, — что не подпишу. В конце концов, зачем мне избавляться от своего самого талантливого проектировщика?

— Хорошо, — пожал плечами Ольшанский. — У меня с прошлого года сохранился подписанный вами бланк. В таком случае, я его заполню — и будем считать, что вы согласились меня уволить.

Регина вспыхнула.

— Я уволю тебя по выговору, — почти прорычала она, подавшись вперёд. — Найду повод, по которому ты вылетишь с нашей фирмы и больше никуда не сможешь устроиться. Будешь блуждать с волчьим билетом, и тебя не то что проектировщиком — тебя уборщиком на фирму не возьмут!

— Для того, чтобы портить кому-то репутацию, надо иметь свою.