39 долей чистого золота

Александра Алексеевна быстро переставила стулья как надо, и мы сели напротив друг друга, она взяла мою ногу и стала давить на нее с такой силой, что у меня от боли и неожиданности заслезились глаза, а лицо стало мокрое и багровое. Это было похоже на сцену из «Красной Шапочки», где волк, притворяясь бабушкой, накидывается на девочку. Я была Шапочкой, а она бабушкой, но с зубами аллигатора, а вовсе не «сахарная» женщина – зонт, видимо, ей необходим для конспирации.

Есть два состояния, в которых время неумолимо замедляет свой ход: когда ждешь и когда больно. У меня они были оба, поэтому стрелка часов, висевших на стене, можно сказать, встала и лишь иногда, посмеиваясь, делала небольшой ход вперед.

– Не переживай, Лена, все будет хорошо, – заговорила Александра Алексеевна после долгого молчания, будто бы знала, о чем я подумала в этот момент. – У тебя не хватает части кости, и это уже не исправить, можно тянуть ногу годами, но она не станет прежней в силу длины и кривизны. Я говорю тебе правду, – подняв глаза, сказала она, – потому что не люблю пустых обещаний, я не обнадеживаю пациентов, как некоторые врачи. Конечно же, они делают это с благими намерениями – мол, время залечит, но это все же неправильно – человек начинает надеяться на прежнюю жизнь, которой уже не будет, и тратит на это свое драгоценное время, за которое успел бы перестроиться на новый лад.

Я позволила себе заплакать, но лишь от физической боли, а не от сказанного ею.

– Был у меня один случай, – Александра Алексеевна попыталась отвлечь меня от слез, – парень упал с мотоцикла и сломал позвоночник. Он пролежал в канаве почти сутки, пока его нашли и привезли в больницу. Сделали серию операций, потом мы с коллегой начали им заниматься. Никто не давал ему ни малейшего шанса на жизнь, врачи махнули рукой, хотя, конечно, продолжали делать все возможное.

– Умер? – не стала я дожидаться продолжения длинной истории.

– Нет. Выжил.

– Ну и славно, – сказала я и закрыла уставшие глаза.